Сердце волка - Вольфганг Хольбайн Страница 9

Однако Барков отреагировал совсем не так, как, вероятно, ожидало его начальство. Вместо того чтобы подчиниться этому последнему приказу, он убил двух агентов КГБ, явившихся для доставки его в Москву, и тут же пустился в бега. При этом он прихватил с собой больше половины своего подразделения, а также столько оружия и разного воинского снаряжения, сколько они смогли с собой унести. С тех пор он сам и его люди были известны как торговцы оружием и наемники, но они не брезговали заниматься и другими подобными делами. Они появлялись в различных районах мира — там, где можно было сорвать свою злобу и заработать грязные деньги. Штефана ничуть не удивило, что этот человек оказался именно в Боснии и Герцеговине.

И теперь Барков ждал его и Ребекку. Стоило ли удивляться тому, что Штефан так сильно нервничал? Для этого у него имелось достаточно оснований.

Висслер говорил, что ехать придется полчаса. Может быть, столько они и ехали, но Штефану эти полчаса показались вечностью. Безусловно, это объяснялось главным образом его нервозностью. Охватившее Штефана чувство, пожалуй, было обычным страхом, однако он никому не признался бы, что боится. Вскоре добавилось еще одно ощущение, которое поначалу было неявным, но постепенно становилось все сильнее и сильнее: казалось, что окружавшее их пространство каким-то непостижимым образом меняется, причем не только внешне. Автомобили ехали один за другим по гребню горного хребта, где не было не то что дороги, но даже и признаков того, что здесь кто-то проезжал, а если чьи-то следы и были, то Штефан все равно не смог бы увидеть их в слабом свете фар. Машины с грохотом преодолевали скалистые выступы, выбоины и замерзшие кусты, которые под натиском колес рассыпались на кусочки, как стекло. Иногда из-под колес скатывались маленькие лавины камней, тут же исчезавшие внизу, в темноте, и пару раз — словно в ответ на вызванный ими шум — из долины доносился жуткий протяжный вой. Штефан снова подумал, что это, наверное, выли волки, но удержался от того, чтобы спросить об этом Висслера, поскольку, в чем он тут же попытался убедить себя, не следовало тревожить Ребекку.

Темнота с другой стороны гребня была такой же непроницаемой. Лес словно исчез за черной стеной, которая поглощала непрерывно падавший снег, а потому Штефан все явственнее представлял, что они едут по узкому тоннелю, стены которого состоят из вакуума. Перед его внутренним взором появилась странная картина, как будто взятая из какого-нибудь научно-популярного фильма или же из фильма ужасов: он видел, как джипы едут один за другим по узкому мосту без перил, перекинутому через огромную пропасть — такую глубокую, что в нее могли бы провалиться целые миры. Не требовалось особой фантазии, чтобы мысленно дополнить это видение, например, рухнувшим дальним пролетом моста, развалившимися на части бетонными перекрытиями и обрывавшимся пустотой съездом с моста.

Штефан отогнал это видение, усилием воли заставляя себя не обращать на это внимания, но его фантазия тут же устремилась в другом направлении. Деревья, то и дело появлявшиеся в виде теней из снежных вихрей, вдруг стали похожи на призрачных стражников с тоненькими паучьими лапками, которые изо всех сил тянулись, пытаясь схватить проезжавшие мимо машины. Казалось, что джипы направляются прямехонько в замок Дракулы. Штефан не удивился бы, если бы в это мгновение возник и проехал прямо перед ними экипаж, запряженный шестеркой лошадей, выбивающих копытами искры из камней.

— Что с тобой?

Голос Ребекки донесся словно сквозь вату, и только тут до Штефана дошло, что еще немного — и он совсем бы утратил чувство реальности. Эта мысль должна была бы испугать его (он ведь был убежденным реалистом), однако он снова вспомнил слова Висслера о том, что эта местность порождала множество легенд и мифов. Пожалуй, это было верно даже в большей степени, чем он мог себе представить. Штефан через силу улыбнулся.

— Ничего. А почему ты спросила? Что-то не так?

— У тебя… такой испуганный вид!

По-видимому, его мысли были очевидны для окружающих больше, чем ему хотелось. Этого нельзя было допускать! Когда они предстанут перед Барковым, невозмутимое, как у игрока в покер, лицо может оказаться самой лучшей страховкой от всяких осложнений.

— Мне просто холодно, — пояснил он.

Подумав, что нападение в данном случае будет лучшей защитой, он сам стал задавать вопросы.

— А ты как себя чувствуешь? Жар еще есть?

— Почти нет, — соврала Ребекка.

Ее слова прозвучали не очень убедительно. Несмотря на почти полную темноту, Штефану было видно, что состояние Ребекки крайне серьезное. Ему достаточно было положить ладонь на ее лоб, чтобы убедиться в необоснованности ее оптимизма, тем не менее он не захотел этого делать. К тому же для этого ему пришлось бы снять перчатку, чего при такой холодине делать не хотелось.

Под пристальным взглядом Штефана Ребекка изобразила на лице виноватую улыбку и, пожав плечами, сказала:

— Просто немного болит голова — от волнения.

Висслер повернулся на сиденье и спросил:

— Дать вам таблетку от головной боли? У меня есть с собой.

— Не нужно, — ответила Ребекка. — Я же сказала, что у меня уже болит голова. Зачем мне принимать таблетку?

Висслер удивленно заморгал, не в силах понять логику сказанного Ребеккой. Затем он пожал плечами и отвернулся. Бекки вяло улыбнулась, хотя лучше бы она этого не делала. Бледная кожа, темные круги под глазами и сухие распухшие губы трансформировались в жуткую гримасу, и Штефану невольно пришла на ум ехидная мысль, что он не просто едет в замок Дракулы — одна из его жертв уже сидит рядом с ним.

— Долго еще ехать? — спросил он.

Висслер пожал плечами, но все-таки ответил:

— Не долго. Минут десять. Может, четверть часа.

Хотя Штефан и не был абсолютно уверен (в этом сюрреалистическом мире, состоящем из темноты и падающего снега, даже его память начала давать сбои), ему все же показалось, что четверть часа назад он задал Висслеру точно такой же вопрос и получил точно такой же ответ. Однако он не стал пререкаться. Разговоры были для него сейчас утомительными. Кроме того, когда он открывал рот, от холодного воздуха в горле возникало неприятное ощущение.

В течение очень долгого промежутка времени (как показалось Штефану, прошло гораздо больше времени, чем четверть часа) они ехали в тягостном молчании. Затем Ребекка вдруг резко выпрямилась.

— Что такое? — испуганно спросил Штефан.

Висслер обернулся и тоже посмотрел на Ребекку. У него был встревоженный вид.

— Там… что-то есть, — неуверенно сказала Ребекка.

Она, не мигая и широко открыв глаза, смотрела в темноту с левой стороны от машины.

Штефан на мгновение повернул туда голову, но не увидел ничего, кроме темноты, и снова посмотрел на жену.

— Да нет там ничего! — воскликнул он.

— Нет, есть! — запротестовала Ребекка. — Прислушайся! Там… плачет ребенок!