Тринадцать - Джош Аллен Страница 9

Прежде чем я успела о чём-то подумать, я метнулась через весь дом, выключая свет.

Я проскользнула в постель, и с головой спряталась под одеяло.

* * *

Это произошло на следующую ночь. И на следующую ночь. И в ночь после этого.

В то же самое время.

В 3:13 утра.

Я пыталась не обращать внимания на микроволновку и спать дальше, несмотря на жужжание и гудение, или, по крайней мере, не вылезать из постели в 3:13 утра, но не могла. Микроволновка, казалось, обладала какой-то странной силой. Этот гул был словно музыка, зовущая меня. Как флейта Крысолова.

Через неделю у меня под глазами образовались мешки.

Я почти перестала спать по ночам. В школе я постоянно клевала носом, и даже уснула на уроке математики.

В одну из ночей я решила выбросить овсянку не в мусорное ведро, а куда-нибудь, где её будет трудно найти. Когда я вытащила свою любимую жёлтую миску, я понесла её к задней двери. Несмотря на то что на улице было холодно, я приоткрыла дверь, пробралась к кустам рядом с домом и соскребла мусорную овсянку на землю под кустом гортензии.

Это не сработало.

Следующей ночью, в 3:13, я проснулась от звука жужжания. Овсянка снова оказалась в микроволновке, снова в моей любимой жёлтой миске. Теперь в ней были три ягоды голубики, обёртка от жвачки, скомканный кусок полиэтиленовой плёнки, скрепка, кусочек апельсиновой корки, несколько комков земли, лист, смахивающий на сорняк, и мёртвый чёрный жук.

* * *

Это продолжалось. Я вообще перестала спать. Я просто лежала в постели без сна, ожидая того, что, я знала, должно будет произойти.

Гул. Жжжж. Динь.

Конец.

По утрам я, пошатываясь, брела в ванную. Перед тем как принять душ, я сидела на краю ванны, подперев голову руками.

Я начала урывать сон во время обеда. Я нашла тихое местечко в библиотеке между двумя книжными полками и использовала рюкзак как подушку.

К овсянке подмешивалось всё больше и больше всякой всячины. Палочка от леденца. Огрызок яблока. Использованный, скомканный пластырь.

Ещё через две недели на овсянке образовалась корочка, а потом появились кусочки плесени. Сначала это были небольшие пятна, но с каждой ночью они становились всё больше.

Ответьте-ка мне:

Вы знаете, каково это, когда вас преследуют? Да ещё микроволновка?

Держу пари, что нет.

Я, наверное, единственный человек за всю долгую мировую историю, который понимает, каково это, когда тебя каждую ночь – столько ночей подряд – зовёт из постели жужжащая микроволновка и когда у тебя перед носом появляется миска овсянки – одна и та же миска овсянки – снова и снова, пока она постепенно становится всё более грязной, отвратной и плесневелой.

Спустя месяц глаза болели от усталости. По ним паутиной расползались красные вéнки. Я стала засыпать в самых необычных местах – в ресторане, в кресле стоматолога, в автобусе.

–Что с тобой, Елена?– спросила мама однажды вечером за обеденным столом.– Ты выглядишь такой уставшей. Не понимаю, отчего это.

–Я просто плохо сплю,– ответила я ей.– Вот и всё.

Затем однажды ночью я поплелась на странный голубой свет и почувствовала, что мои руки налились тяжестью. Такой тяжестью. Когда микроволновка звякнула и моя любимая жёлтая миска перестала вращаться, я поняла, что пора что-то делать.

Если я что-нибудь не сделаю, это будет продолжаться каждую ночь до конца моей жизни, ровно в 3:13 утра. Я буду становиться всё более и более уставшей, поскольку гудящая, жужжащая микроволновка постоянно возвращает эту противную, дымящуюся, омерзительную миску с овсянкой, которая каждую ночь будет становиться ещё чуточку вонючее, чуточку грязнее, чуточку противнее.

Пришло время есть.

Я знала, всё дело в этом.

Я должна была съесть её, чтобы со всем этим покончить.

Эта овсянка не станет лучше со временем. Пятна плесени не собирались уменьшаться. И эта корочка сверху не станет мягче. Подмешанные в неё грязь, лейкопластырь и мёртвый жук не исчезнут.

Если я продолжу выбрасывать её, овсянка будет становиться всё противнее и противнее. Она станет полностью зелёной и мохнатой, начнёт сочиться и вонять, как дно нашего мусорного бака.

Если я не предприму что-то в ближайшее время, в ней могут даже завестись личинки.

Время пришло.

«Съешь её,– уговаривала себя я.– Съешь её и покончи с этим».

Я потянулась к микроволновке и вытащила свою жёлтую миску, которая уже не была моей любимой. Медленно я достала из ящика стола ложку. В этот момент я уловила запах овсянки, похожий на стоки канализации, и меня чуть не стошнило. Я включила свет на кухне и тут же пожалела об этом, потому что увидела всё, что скопилось в овсяной каше: обёртку от жвачки, грязь, жука, резинку, скрепку, полиэтиленовую плёнку, пластырь, апельсиновую корку, палочку от леденца, увядший сорняк и пятна плесени, которые теперь были размером с четвертак.

Но я устала.

Вы понимаете?

Я так сильно устала.

Поэтому я уселась на своё место за кухонным столом. Я задержала дыхание и заткнула нос. Я схватила ложку.

Я сосчитала до трёх.

И стала есть.