Красная река, зеленый дракон - Михаил Кормин Страница 9

Нашли старушку через три дня. Но умерла она раньше, как говорили, еще до ухода грабителей. А тех, кто ее привязывал, через полгода поймали в Пскове.

Бывали, конечно, и совершенно обратные случаи. Например, Костя сам как-то раз разнимал драку торговцев, не поделивших место у очень выгодного перекрестка. Тут раз на раз не приходилось. Но всегда устраивать уличный лоток для торгующего на месте, которое для этого не предназначено (вне зависимости от того, кто за этим местом следит – полиция или местные) было большим риском. Дед рисковал. Но это его, похоже, совершенно не волновало. Да и выглядел он для здешних мест немного странно.

Дед явно был из уроженцев Азии. Смуглый, невысокого роста, с короткой стрижкой, ежиком, торчавшим над круглой макушкой. Редкая борода и усы – светлая щетина, хорошо заметная на смуглом лице. Брови домиком поднимавшиеся над узкими, полуприщуренными глазами. Причем брови совершенно черные. Нос широкий, высокие скулы и на лбу несколько вертикальных складок, словно в дополнение к тем морщинам, что покрывали щеки и виски. Странный старик. Не походил ни на азербайджанца, ни на киргиза. Казах? Хотя, казахи за подобного рода торговлей раньше замечены нигде в окрестностях Сиверской не были. Одет дед был в спортивный костюм, поверх которого он зачем-то накинул куртку-штормовку цвета хаки.

– Отец, я к тебе обращаюсь. Добрый день, говорю, – Костя достал из кармана куртки удостоверение и, на несколько секунд раскрыв его перед лицом торговца, снова спрятал в карман.

Дед наконец-то отвлекся от своего хлама, который он, похоже, разложил уже весь и теперь оценивающе смотрел на то, верно ли все расположено на картонном прилавке. Поднял глаза на Костю и кивнул, не улыбаясь.

– И тебе доброго дня, начальник.

– Торгуете?

Старик на минуту опустил голову. Видимо, решал, что ответить. Костя понимал, что момент сейчас довольно серьезный. Окажись на его месте кто-то другой, может быть, старику действительно пришлось бы платить штраф. Может быть, даже по протоколу с квитанцией. Или начались бы бесконечные созвоны с кем-то из своих, кто «держит» этот пяточек у магазина (Костя точно знал, что тропинка от остановки ничейная, потому что она никому не нужна из-за нерентабельности).

– Нет, – ответил старик. Оказывается, он не искал ответа на вопрос Кости, а просто стряхивал мелкую березовую листву с широкой бежевой пиалы, лежавшей на картонке. – Мне торговать уже смысла никакого нет. Так отдаю.

– Что, и картошку?

– И картошку. Тут же НИИ Растениеводства. Знаешь, как в семидесятые еще в Волосовском районе картошку ценили? Из Волосовского то есть? Говорили – самая лучшая на всю область. А может и в Союзе. Столько сортов новых вывели.

– Ага, слышал. И что ж, Вы тут теперь эту картошку бесплатно раздаете всем желающим?

– Не эту. Не ту, точнее. Той-то уже нет. Легендарная была. Это так, остатки, хочешь пару штучек? На огороде посадишь. Картошку. Может расплодится?

Дед говорил все это с совершенно серьезным лицом. Сумасшедшие уже встречались Косте. С возрастом люди начинали вести себя странно. Но этот старичок отчего-то не очень походил на такого, выжившего из ума, пенсионера. По крайней мере, пока что. В интонации его чувствовалось нечто такое, что говорило о его полной вменяемости. Хотя быть могло все, что угодно. Но пока дед не ведет себя буйно Костя как участковый сделать ничего не мог.

– Да некуда мне ее складывать сейчас, отец. Я ж по делам еду. Может кто еще возьмет. Как, люди-то подходят? А то я погляжу, тут особо никого и нет.

– Да не очень, если честно.

– Так, а что ты тут сидишь-то тогда?

– Люди ведь идут иногда. Им может быть нужны разные вещи. Да и мне тоже приятно. Что дома-то сидеть. Ты, например, подошел. Сам, заметь. Вот, хочешь что-то на память взять? Ну, если картошка не нужна. Хотя я, конечно, тебе бы ее порекомендовал.

Старик указал смуглой рукой на разложенное на картонке.

Костя поглядел на «товар». Судя по тому хламу, что лежал на картоне – старик все-таки мог быть сумасшедшим.

– Давай так, дед… Кстати, тебя как зовут?

– Петр Александрович.

– Ну вот, Петр Александрович, давай значит так. Я на всякий случай тебе сообщу, что незаконная торговля, в принципе, запрещена. Хоть здесь, хоть где-то еще. Я, конечно, верю тебе, что ты просто так раздаешь это все, картошку – включительно. Но кто-то другой если будет – он тебе не поверит. Поэтому так…

Мимо прошла женщина в сиреневом платке, покосившись на старика и полицейского. Хлопнула дверь магазина. Порыв теплого осеннего ветра поднял в воздух несколько бурых березовых листьев и, покружив над головой Петра Александровича, бросил их на картонку. Костя продолжил:

– Так вот. Я сейчас у тебя возьму что-нибудь, отсюда. А ты, на сегодня хотя бы, уйдешь. Завтра меня тут не будет, наверное. Я вообще где-то раз в неделю в Белогорке появляюсь. По средам обычно. А вот в остальные дни меня не бывает. И сегодня ты уйдешь, хорошо?

Дед задумался. Его узкие глаза прищурились. Потом он провел рукой по голове, взъерошив короткий белоснежный ежик, и кивнул.

– Добро, начальник. Я тебя понял. Ты сегодня что-то возьмешь, как подарок, а я ухожу и на сегодня заканчиваю. Дома побуду. А дальше – как пойдет?

Костя пожал плечами, подразумевая, что дед вроде бы все понял верно.

– Тебя кстати как зовут, господин полицейский?

– Константин Васильевич Пивоваров.

– Константин, хорошо… Бери тогда, что понравится.

Выбирать, действительно, было из чего. Каким-то волшебным образом старик извлек из своей небольшой на вид сумки огромное количество всевозможных ненужных предметов. Которые занял всю картонку, потеснив картошку. Солнечные лучи падали на пустые бутылки от советского одеколона. Разноцветное стекло преломляло их, многоцветная радуга бледного осеннего спектра освещала пластиковых игрушечных собачек, потертые заколки, булавочницы и зеленые от времени медные монеты. Делая их какими-то волшебными и сказочными. Словно прибавляя ценности вещам, давно утратившим и ценность, и какое-либо значение. Целый калейдоскоп многообразия хлама, покрытого ржавчиной и пылью, лежал перед Константином. Выбор был трудным. Потому что ничего из того, что предлагал старик, не было нужным. Или хотя бы интересным для Кости. Взгляд просто не мог остановиться на чем-то определенном. И блуждал от одной безделушки к другой. Так, что даже разглядеть то, на чем на секунду останавливался взор, было невозможно. Будто Петр Александрович попросил его выбрать одну из чешуек хамелеона, притаившегося на картонке. Но выбрать какую-то одну было невероятно трудно. Потому что они постоянно меняли цвет. А может быть и форму.

Наконец, Костя решил, что нашел то, что может помочь ему справиться с дедом. В куче разноцветных пуговиц, белых, фиолетовых и синих, оранжевых и коричневых, похожих на маленькие черепашьи панцири, лежала небольшая металлическая звездочка. Октябрятская. Но без портрета Ленина, хотя помнил Костя такие звездочки с портретом, как-то обнаружив одну в вещах старшего брата. А с костром в центре на пересечении лучей. И надписью: «Всегда готов». Со сломанной застежкой-булавкой. Просто пятиконечный кусочек железа.