Мутанты - Дин Кунц Страница 9

Он оглянулся через плечо, а сердце подскакивало прямо к горлу.

— Потеряли чего-нибудь? — допытывался Джейк.

— Э-э-э.., угу, жемчужина отлетела с накидки.

— Давайте, пособлю.

— Нет, нет. Не стоит. Все равно поддельная.

— Я воротился только сказать, что хотелось бы с голубыми глазами, мистер Тоэм.

— Чего?

— Амазонку. От вашего батюшки.

Он встал, отряхнул трико.

— Будет тебе с голубыми глазами.

— Ой, спасибо, мистер Тоэм. Я пошел. Еще увидимся.

— Угу. Попозже.

Гигант снова убрался прочь.

Он запер дверь, прежде чем снова прислушаться к шуму. Но ничего не услышал. Вернулся через несколько минут к койке и лег. Вот, теперь новый вопрос: что там, в грузовых трюмах? Его каюта соседствует с ними. Он твердо знает, что специи, пусть даже самые деликатные, не стонут. Почему Хейзабоб соврал? Что там на самом деле?

Веки отяжелели, и Тоэм какое-то время не мог сообразить, в чем дело. Пришел сон. Он не спал с той поры, как был засунут в "Джамбо", и почти позабыл об этом. Подтянул выше пояса драное одеяло и охотно отдался на милость тьмы, с которой у него связывались приятные воспоминания.

Проснувшись, чувствовал страшную сухость во рту. Казалось, будто в пищевод и в желудок протискивается живое мохнатое существо. Он сморщился, смахнул с глаз пелену, заморгал, вглядываясь в стенные часы. До ужина оставался час. Он проспал всю дневную жару, а покачивание корабля доказало, что минуло также отплытие и несколько часов плавания. Тоэм рывком сел, всмотрелся в сумерки, зевнул, встал, бросил последний взгляд на переборку, отделявшую его каюту от грузового отсека, и вышел.

Вдыхая соленый воздух, словно целебное снадобье, и чуя легкий запах серы, прошагал по палубе мимо грузового отсека. На дверях красовался огромный замок. Тоэм небрежно свернул, направился в сторону, бесцельно обследуя судно, пока не ударил гонг, после чего все начали подниматься к ужину.

Кают-компания оказалась единственным жилым помещением, попавшимся ему на глаза на судне, если считать жилым помещением заурядную, выкрашенную краской каюту. Каких-либо красот не наблюдалось. Над головой нависали голые стальные бимсы, по углам торчали канализационные трубы, то и дело урчавшие, когда в унитазах спускали воду и мылись в раковинах. Впрочем, все было чисто и выкрашено в светлый персиковый цвет. Живыми казались не только цвета стен и потолка, команда вроде бы тоже повеселела. Тоэм на всем корабле подмечал отпечаток меланхолии, мрачности и уродливости. Здесь, в кают-компании, это не так подавляло.

Широченный, длиннющий стол сделан был из какого-то неизвестного, никогда им не виданного дерева, блестевшего, как отполированный, черный и глянцевитый камень. Сработанный по средневековому дизайну стол опирался не на обычные ножки, а на массивные мощные деревянные блоки. Стулья представляли самое буйное разнообразие стилей и материалов. Тоэму отвели место слева от Хейзабоба, восседавшего во главе стола.

— Мы считаем, что есть надо как следует, — причмокивая, сообщил капитан.

Коки приволокли подносы, и Тоэм понял, что имел в виду Хейзабоб. Угрюмые и здоровенные, не уступающие в силе матросам мужчины мелькали туда-сюда в клубах пара, точно шатуны в машине, тащили подносы, возвращались с новыми, расставляли блюда, суетились, как в аду. Когда они удалились, перед каждым стояла тарелка с кусочками мяса неизвестного происхождения, по два десятка на душу. Вместительные миски с горошком и некими желтыми овощами, тоже смахивающими на горошек, дымились вовсю, отчего над головами тридцати матросов, рассевшихся вдоль стола по всей длине, плыли причудливые облачка. Исполинские корзины с калачами и кусочками масла везде подворачивались под руку на эбонитовой столешнице так что никому не приходилось просить передать кусок хлеба. Тоэму были предложены два вида фасоли, он взял того и другого, причем оба оказались изысканными. В своей деревне он привык к простой пище, к немногочисленным, всегда одинаковым блюдам. Неисчислимое разнообразие едва ли не угнетало его. Сосуд с вином ни секунды не пустовал — за этим приглядывал один из коков. А вино было лучше всего. Черное, точно воды Стикса, терпко-сладкое, не сравнимое по вкусу ни с одним известным Тоэму фруктом.

Покуда они поглощали десерт — торт и взбитые в пену сливки, — Хейзабоб наклонился и хлопнул его по плечу.

— Не позабудешь рассказать отцу, как мы тебя накормили?

— Ни крошечки не забуду, — отвечал Тоэм с набитым ртом.

— Молодец, — заключил Хейзабоб, отправляя в рот ложку сливок. — Ты мне нравишься, мальчик.

Расходились после ужина, не дожидаясь официальной команды. Мужчины отваливали кому когда вздумается, плелись с набитыми животами, пошатываясь, поспать и приготовиться к следующему дню, гадая, чего коки изобретут к очередному ужину.

— Я, наверно, пойду, — доложил Тоэм Хейзабобу.

— Что так?

— Спать хочу после еды.

— А, — сказал капитан, принимаясь за вторую порцию торта. — Да, ты, должно быть, привык к смехотворным угощениям для сосунков, где подают пару крохотных сандвичей да штучку печенья.

— И чай из каки, — с улыбкой добавил Тоэм. Об этом он вычитал в Летучей библиотеке.

— Ага, — засмеялся Хейзабоб, шлепнув ладонью по столу, — точно, чай из каки!

Чай из каки служил богачам любовным стимулятором.

— Извините меня, — сказал Тоэм, вставая.

— Угум-м-м... — отвечал Хейзабоб, окунув физиономию в десерт.

Он вышел, поднялся по трапу на палубу. Взошли луны, два безликих серебряных лика на черном небе. Вода плескалась о борта судна, кроме этого не раздавалось ни звука. Тоэм еле добрался до своей каюты, закрыл за собой дверь. Он бы запер ее, но они не сочли нужным снабдить его каким-либо пригодным для этого приспособлением. Он повернулся и осмотрел стену. Через нее вполне можно пройти.

Отошел в угол, наставил тупой ствол газового пистолета. Не хотелось пробить стену и прострелить что-нибудь с той стороны. Надо только проделать отверстие. Это значит — стрелять под углом. Газовый пистолет представлял собой великолепное маленькое оружие. Не громоздкое и хватает примерно на сотню выстрелов, прежде чем потребуется перезарядка. Из дула вылетает мельчайший заряд сжатого газа, попадает в цель, разогревается от сопротивления и взрывается. Произведенный таким образом "взрыв" способен свалить любого человека или животное. Или, на что надеялся Тоэм, металлическую переборку. Стену хотелось поразить так, чтобы заряд прошел через нее наискосок и взорвался до того, как влетит в кладовую. Он спустил курок.