Ночные легенды - Джон Коннолли Страница 84

Наконец они ее выпустили, сказав, что беспокоиться не о чем, а прогнозы благоприятные. Домой мы добрались примерно к двум часам ночи, а вскоре после приезда Рэйчел начала плакать. Утешить ее у меня не получалось, а ей говорить мешали спазмы слез, и я сидел, молча обняв ее, пока плач не унялся, а она наконец сдалась сну, уйдя в него с мелким прерывистым иканием.

Наутро она проснулась как ни в чем не бывало, а мне оставалось только оставить ее в покое.

VII

В аэропорт Портленда они прибыли в одиннадцатом часу утра. Официальное название здешнего аэропорта – Портлендский международный порт реактивных судов. Согласитесь, есть в этом что-то ультрасовременное, научно-фантастическое, хотя футуризм и Портленд – понятия, не вполне меж собой уживающиеся. Мне, впрочем, нравится.

Взглянув, я понял, что возраст в моих друзьях постепенно берет свое. Да что тут говорить: мы все у него в плену. Понятно, перемены в Ангеле – новые линии страдания на лице, иней проседи в прежде смоляных волосах – все это было слишком внезапным, чтобы укрыться от внимания; но ведь и его партнер тоже мало-помалу начинал седеть. В сатанинской бородке Луиса медленно пробивалась седина, и она же словно пеплом присыпала ему волосы.

– Что? – спросил он, бдительно перехватив на себе мой взгляд.

– Седеешь, вот что. Причем не на шутку, – ответил я.

– Да ну.

– С глубоким прискорбием сообщаю.

– А по-моему, ты все-таки ошибаешься.

– Ты можешь предпринять шаги. Не сидеть сложа руки, реагировать.

– Как же мне сидеть не сложа руки, если реагировать не на что?

– Ладно, тебе видней. Хотя знаешь, если тебе малость отпустить волосы, то можно будет податься в дублеры Моргана Фримена.

– А знаешь, в этом что-то есть, – встрял Ангел. – Морган уже не молод. Возможно, студии готовы раскошелиться на кренделя помоложе, который просто смотрится таким же старым, как Морган Фримен.

Луис задумчиво остановился у выхода из терминала.

– А тебе лишь бы позлословить, – поддел я Ангела.

– Да почему. Над старостью разве шутят. Видишь, человек даже забыл, куда ему двигаться. Знаешь, с возрастом…

Для своего личного возраста Ангел при желании сохранял великолепную реакцию. Лоснящийся дорогой ботинок Луиса чиркнул ему голень лишь вскользь.

Впервые.

***

Мы заняли столик в «Байю Китчен» – мелкой закусочной на Диринге; до недавних пор она открывалась только на ленч, но теперь здесь по выходным можно было и отобедать и отужинать. Изрядное место в помещении на двадцать человек занимала стойка с батареей из соусов, на многих из которых значились предупреждения беременным и людям со слабым сердцем. Кухня была отменной, хотя зимой сюда наведывались в основном местные.

Ангел время от времени потирал себе голень и бросал укоризненные взгляды на Луиса; Луис был несловоохотлив, так что разговор в основном приходилось вести мне. Я поведал им историю дома Грэйди; рассказал, наряду с прочим, и о своих нелегких встречах с шерифом Грассом, Денни Магуайером и отпрыском Гуннара Тилмана.

– Ты уверен, что Магуайер чист? – поинтересовался Луис.

– Ничего плохого мне от него не приплывало.

– А Мэтисону ты о нем рассказывал?

– Нет.

Тем утром мы с Мэтисоном разговаривали. Он сказал, что ключ от подвала у него есть; есть он вроде и у копов. А вот того, что его экземпляра нет на связке ключей, выданной мне, он не учел. Обещал, что к концу дня ключ будет. Мэтисон также сообщил, что из-за меня у них с Грассом вышла перепалка, после того как Грасс усомнился, стоило ли Мэтисону нанимать меня.

– Мэтисон сам по себе мужик резкий, – сказал я. – Не хватало еще, чтобы он начал теребить Магуайера насчет его прошлого.

– А Сабо?

– Подозреваемым я бы его счел, но преступления-то не было. И сразу оговорюсь: фото в почтовом ящике – не его стиль. Может, он и вуайерист, но не насильник.

– А тот типа старьевщик?

– Коллектор? – Я почему-то звал его так. Другого имени все равно не было. – Он сказал, что к снимку отношения не имеет. А еще, что ему из дома нужно единственно зеркало. Но он явно что-то знает.

– А он не гробокопатель, вроде того Рэя? – вставил Ангел.

Луис приговоренно вздохнул, а затем спросил:

– Слушай, а если отдать ему зеркало, он расскажет тебе то, что знает?

– Не думаю. Кроме того, как я буду раздавать из дома вещи, которые мне не принадлежат?

– Ты считаешь его угрозой?

– Угрозой? – вызывающе уточнил я. – Кому, чему? Нам? Мы ничего никому не сделали, во всяком случае пока. Мы вообще вольны и чисты. Врагов у нас по этому делу нет.

– И все-таки, – глубокомысленно сказал Ангел.

– Без врагов не обходится, – кивнул Луис.

– Иное дело, если б они вдумались, узнали нас чуть ближе, – вздохнул Ангел.

– Ага. Я вот задумался, узнал вас ближе, и гляньте, куда со всем этим зашел, – кисло-шутливым тоном сказал я. – И кстати, вы тут за плату, а не за идею. Расходы по наблюдению Мэтисон взял на себя.

Луис доел джамбалайю ^[22], свежим хлебом обстоятельно подтерев с тарелки остатки риса и соуса.

– И надолго?

– Он сказал, насколько потребуется. Я ему сказал, берем неделю, а там рассмотрим варианты.

– Это считай что ничего, – сказал Луис. – Фото в ящике – это все, что у тебя есть?

– Всё.

Я полез в карман и вынул экземпляр листовки Мэтисона, бережно ее развернул и пододвинул по столу.

– Но шансы-то попытать вы хотите?

Какое-то время Ангел с Луисом рассматривали фотоснимок девочки. Ответ за обоих дал Ангел:

– Если б они были.

***

Среди дня они сделали остановку возле нашего дома, поздороваться с Рэйчел. Она держалась несколько отстраненно, но ни Луис, ни Ангел на этот счет не обмолвились. Мне подумалось, что на ней просто сказывается усталость после вчерашнего, хотя на самом деле это был первый признак надвигающихся бед. Боль и опасность, которые Рэйчел переносила, оставаясь со мной, а еще страхи, которые она испытывала за себя и за нашего ребенка, словно обострялись для нее присутствием этих двоих людей, которые хотя и были мне друзьями, но неизменно источали ауру насилия. Они напоминали ей, что выпало на ее долю в прошлом и что может выпасть на долю ребенка, которого она вынашивает. Возможно, это невольно провоцировало Рэйчел на размышления о том, на что втайне способен и я; что я каким-то образом привлекаю к себе людей, склонных к насилию, к буйству. Раньше она уже пыталась втолковать мне это, а я как мог старался ее ободрить и успокоить. Я надеялся, что со временем ее беспокойство рассеется. Мне казалось, что и Рэйчел на это надеется, хотя она опасалась, что этого не произойдет. Сейчас мне хотелось повторно расспросить ее о том, как она себя чувствует после больницы и чем были вызваны ее слезы, но времени не было. А потому я просто обнял ее и сказал, что до полуночи буду дома, а она, прижавшись ко мне, пожелала, чтобы все было хорошо.