Комната кукол - Майя Илиш Страница 84

Среди слуг я и увидела миссис Хардинг — вернее, женщину, которая была очень похожа на нее, если не обращать внимания на выцветшие краски снимка. Что-то в ее взгляде показалось мне знакомым — жестокость в суровых черных глазах. А с тех пор, как в моей жизни появились феи, я не верила в совпадения.

Я не могла видеть эту фотографию до того, как мне приснился тот сон, но я уже давно подозревала, что мои сновидения — не обычные сны. Женщина на снимке была одета в черное и стояла в стороне от остальных служанок. Я подозревала, что она была предшественницей миссис Арден — или камеристкой мисс Лаванды.

Наверное, именно она и оставалась с мисс Лавандой до самого конца — старая, озлобившаяся на весь мир. Это соответствовало слухам, которые ходили в Холлихоке. Может быть, мисс Лаванда не хотела марать руки, собирая души. Но был этот снимок сделан до истории с мисс Мармон или после? Что именно случилось тогда? И что произошло с мисс Лавандой?

Может быть, она не знала, что ее служанка делает с детьми, прежде чем их души окукливались в надежде на лучшую жизнь или избавление от мучений. Невзирая на все сны, посланные мне феями — или призраками этого дома, а может быть, душами в куклах, — я еще не до конца разобралась в этой истории и, признаться, была этому рада.

Похоже, Руфусу и Вайолет было все равно, что делали мисс Лаванда и ее служанка и как человеческие души оказались у фей, но Молинье подозревали, что души отомстят им, — более того, эта месть уже началась. Сколько еще душ созреют черными, отравленными ненавистью? И сколько это будет длиться? Я не знала, все ли души одного возраста и им просто нужно разное время, чтобы вылупиться, или же их собирали десятилетиями. И то и другое казалось мне ужасным. Страшно представить себе женщину, за короткое время разрушившую столько жизней, — но не страшнее ли та, рядом с которой дети мрут как мухи или мучаются настолько, что готовы добровольно исторгнуть из себя душу, а она просто занимается своим делом? А как же матери, обнаружившие, что они отдали детей кому-то на попечение, щедро за это заплатив, а дети не выжили?

Мне больше не снилась ни миссис Хардинг, ни мисс Мармон — история не требовала продолжения, мне и так все было понятно. Тем не менее я задумывалась, что же случилось дальше? Может быть, несчастная обратилась в полицию? Или она так стыдилась своего незаконнорожденного ребенка, что предпочла промолчать и не прекратила преступления миссис Хардинг? Сумела бы одна-единственная отважная женщина остановить исторжение душ? Или ее голос остался бы не услышанным? Я никогда этого не узнаю. Но одно я поняла: феи ужасно обошлись с этими детьми — и с их матерями. И только фея сможет хоть в какой-то степени исправить положение. Как человек, я могла мстить, но, как фея, я могла искупить вину.

Было в этом что-то несправедливое: не я совершила это преступление. Но поскольку все феи выиграют оттого, что мисс Лаванда собрала для них эти души, каждой фее предстоит жить с этой виной. Но что вина для того, кто привык оставаться по ту сторону вины и невиновности? Я отличалась от них, это я уже знала, и не изменюсь, став феей. Бланш получила пустую, слабую душу, которая ничего не могла противопоставить фее, делившей с ней тело. Именно поэтому она не сопротивлялась нападению изъеденной ненавистью души, в своем гневе не ведавшей другой цели, кроме убийства всего живого. Но моя душа навсегда останется частью меня, не чем-то чуждым, и, пусть я позабуду ее, сама напомнит мне о своем существовании.

Вот на что я надеялась. И с этими мыслями я решилась наконец-то пройти этот путь до конца.

Не знаю, сколько времени прошло, пока я отважилась оставить свое прежнее «я» в прошлом. Фейская часть во мне была уже сильна, и я не считала дни — да и в Холлихоке каждый день походил на предыдущий, тут не праздновали воскресенье, а потому не было недель, и даже в саду нельзя было понять, какой сейчас месяц. Быть может, за воротами имения уже бушевала вьюга? Я даже не знала, сколько мне лет. Что ж, никто не мог сказать, когда именно я родилась, и как терялись в тумане прошлого первые дни моей жизни в роли смертной, так и предстояло наступить последним дням. В какой-то момент я поняла, что все мысли додуманы, все сны увидены и не стоит держаться за прошлое. Я готова была отпустить свою человечность. Настало время для пикника.

Вначале я думала, не устроить ли его втайне, но затем отказалась от этой мысли. Пусть во всем будет свой порядок. Итак, я отправилась к Вайолет.

— Ах, Флоранс, дорогая, ты пришла сказать, что уже готова? — Она не прочла мои мысли, это я уже понимала. Вайолет могла так поступить, но в подобные моменты я чувствовала прикосновение ее разума, а поскольку она об этом знала, то больше не применяла эти чары.

В ее голосе не было ни следа скорби по Бланш — а ведь я предполагала, что в другом мире Бланш была дочерью Вайолет.

С тех пор как я заявила о своем желании стать феей, Вайолет неизменно задавала этот вопрос, когда встречала меня. На этот раз я кивнула.

— Да, я готова. Но я хочу сделать это по-своему и пришла спросить, не откажетесь ли вы помочь мне подготовиться?

— Подготовиться? — Вайолет удивленно приподняла одну бровь, но ее улыбка осталась столь же широкой. — У тебя было так много времени на подготовку… Быть может, я просто принесу тебе вина и бокал, ты сядешь на диван и я облегчу тебе этот последний шаг?

Я покачала головой:

— Я очень ценю это предложение, но я хотела бы выпить вино в уединении. Если бы вы согласились дать мне его с собой, может быть, в графине или небольшой бутылке…

— Ты не сможешь притвориться, что выпила его, знаешь? — Вайолет рассмеялась. — Одного взгляда на тебя будет достаточно, чтобы понять, подменыш ты или настоящая фея.

— Да, я знаю. — Я смущенно улыбнулась. — И не тревожьтесь, я не стала бы вас недооценивать. Я действительно выпью вино. Но я… я хотела бы сделать это на пикнике. Взять красивый плед, бокалы, что-нибудь вкусное, свечи, вино… А в конце этого замечательного дня, лучшего дня в моей жизни, я торжественно выпью фейское вино, любуясь закатом. Это нужно, чтобы я знала: я поступаю так по собственной воле, потому что действительно готова стать феей.

— Пикник? — эхом откликнулась Вайолет. — Где? Неужели в саду?

Я кивнула. О том, что я собираюсь отправиться в лабиринт, говорить не стоило.

— Кого же ты хочешь пригласить на этот пикник? Может, свою маленькую подружку-посудомойку? — Ее серебристый смех показался мне омерзительным. — Она забыла о вашем небольшом ночном приключении. И позабыла тебя. Едва ли тебе будет весело с ней.

Я прикусила язык, отказавшись от своей привычки прикусывать губу, чтобы Вайолет этого не заметила.

— Я поставлю тарелку и бокал для Бланш. Она мне очень нравилась, и если бы она была здесь, то помогла бы мне пройти этот путь до конца. В ее честь я хочу устроить красивый пикник и притвориться, что она все еще рядом.

На мгновение я испугалась, что Вайолет сочтет мою идею глупой, но она лишь с серьезным видом сказала: