Молитвы разбитому камню - Дэн Симмонс Страница 80

Высокие кривые окна не открывались. В минувшем сентябре, когда стояла жара под тридцать, а на площадке перед школой плавился асфальт, в классе, освежаемом лишь редким дуновением ветерка с улицы, почти невозможно было находиться.

Огромная трещина рассекала надвое крошечную четырехфутовую доску. Кеннан как-то очень удачно показал на ней, как выглядит разлом Сан-Андреас. В свой самый первый день он обнаружил, что в классе нет ни мела, ни линейки, ни глобуса, ни книжных полок, а есть только одна губка для доски, одна карта (да и та времен Первой мировой) и часы, навеки замершие на двадцати трех минутах второго. Кеннан подал заявку на новые настенные часы третьего сентября, а повесили их только в январе. И конечно, они были не новыми и периодически останавливались, так что пришлось купить дешевый будильник. Теперь он громко тикал на учительском столе и иногда звонил в конце какой-нибудь контрольной или урока самостоятельного чтения. Перед рождественскими каникулами будильник зазвонил ровно в два, возвестив о начале часовой новогодней вечеринки. В других классах на праздник выделили только двадцать минут, и директор после этого отчитал Кеннана за нарушение правил. Но зато этот случай подтвердил бродившие по школе слухи: учиться в классе мистера Кеннана действительно здорово.

То Рождество всегда потом ассоциировалось у него с темной и пропахшей плесенью лавкой Рирдона. В этом грошовом подвальном магазинчике на Уотер-стрит он поздно вечером покупал подарки своим четвероклашкам. Кеннан тщательно выбирал дешевые кольца, мыльные пузыри, пластмассовых солдатиков, пробковые самолетики, конструкторы — каждому свой индивидуальный сюрприз, — а потом до поздней ночи упаковывал их у себя дома.

На обшарпанные стены класса он повесил плакаты и даже карту Бостона, которая три года подряд украшала его комнату в университетском общежитии. Доска объявлений теперь обновлялась каждые три недели. Сейчас там красовалась огромная карта планеты Сад, на которой были обозначены основные события Сказки.

От витавшего в классе запаха плесневелой штукатурки и канализации избавиться было невозможно, равно как и от мерзкого гудения мигающих ламп дневного света. Зато Кеннан купил на блошином рынке старое кресло и одолжил у хозяина квартиры ковер, и теперь каждый день в десять минут второго, как раз после обеда и перед уроком чтения, он усаживался в уголке, а вокруг на ковре собирались двадцать семь учеников — послушать Сказку.

Джернисавьен и Добби отдали последние две кредитные монеты за вход на огромную арену. Там Рауль должен был сразиться с Непобедимым Шрайком. Стадион располагался в самом сердце легендарного Карвнала, среди темных улочек и остроконечных крыш. Неокошка и чародей протолкались вместе с толпой по входному туннелю в многоярусный амфитеатр, где сотни факелов отбрасывали на трибуны зловещие тени.

Здесь собрались представители всех рас Сада — вернее, представители всех тех рас, которые не погибли в войне со злыми Магами: друиды в плащах с капюшонами, цепкие древесные обитатели Великого Леса, пушистики в ярко-оранжевых одеяниях, приземистый болотный народец и сотни разнообразных мутантов. Повсюду шипели и смеялись крикливые солдаты-ящеры. В ночном воздухе витали странные ароматы и раздавались странные звуки. Торговцы вопили на все лады, расхваливая товар: жареные крылышки арготов и холодное пиво. Внизу на арене темнели свежие лужи крови — там совсем недавно погибли от рук Шрайка неудачливые бойцы. Служители присыпали лужи песком.

— Ему обязательно сражаться? — спросила Джернисавьен, усаживаясь возле Добби.

— Завтра утром нам нужно сесть на небесный галеон, отплывающий на юг. А это стоит тысячу кредитов — как иначе достать такие деньги? — шепотом объяснил Добби.

Рядом с ними на жесткую скамью опустился мутант, и чародей еле-еле успел подобрать полу своей фиолетовой накидки.

— Но почему бы просто не уйти из города пешком или не отправиться на юг на пароме? — недоумевала маленькая неокошка, подергивая хвостом.

— Рауль ведь объяснял: Магам известно, что мы в Карвнале. Они наверняка поставили охрану у городских ворот и в доках. К тому же их летающие платформы нам не обогнать — ни пешком, ни на пароме. Нет, Рауль прав. Это наш единственный шанс.

— Но Шрайка никому не одолеть! Ведь так? Это совершенная боевая машина, его же специально вырастили генетики во время Войн с Магами, — мрачно сказала Джернисавьен, прищурившись, словно от света факелов у нее болели глаза.

— Да, но чтобы получить деньги, Шрайка и не надо побеждать. Просто продержаться на арене три минуты и остаться в живых.

— А кому-нибудь это удавалось? — гневно прошептала кошка.

— Ну… Думаю…

Добби не успел договорить: громко заиграли трубы. Факелы, казалось, вспыхнули еще ярче, а в каменной стене поднялась тяжелая решетка. Толпа затихла — все ждали, когда появятся гладиаторы.

(— А что такое гладиаторы?)

Это такие люди, которые сражаются на арене. Ну так вот, зрители не сводили глаз с открывшейся в стене черной дыры. Все молчали, и в полной тишине слышно было даже, как шипит и потрескивает пламя светильников. И тут появился Шрайк.

Чудовище семи с половиной футов ростом сверкало и переливалось полированной сталью. Из гладкого металлического экзоскелета выдавались невероятно острые изогнутые лезвия, напоминавшие серпы. Локти и колени прикрывал панцирь, утыканный короткими шипами. Длинный шип торчал и посреди высокого лба, прямо над красными фасеточными глазами, сверкавшими, как два рубина. Вместо пальцев на каждой руке существа было по пять изогнутых металлических когтей. Они сжимались и разжимались так быстро, что рябило в глазах. Вжик-вжик.

Шрайк выдвинулся в центр арены неуклюже и медленно — точно железная статуя, которая вдруг решила научиться ходить. Чудовище вскинуло голову, щелкнуло страшным клювом и посмотрело на собравшуюся толпу, словно выискивая жертву.

Неожиданно все зрители разом закричали, заулюлюкали и принялись швырять на арену что попало. Шрайк стоял молча и неподвижно, не обращая внимания ни на вопли, ни на град летевших в него предметов. Шевельнулся он только раз: когда прямо ему в голову зашвырнули большую дыню. Но какой это был прыжок! На добрых двадцать футов в сторону, да так стремительно, что никто толком не успел ничего разглядеть. Толпа в ужасе примолкла.

Снова заиграли трубы. Открылась большая деревянная дверь, и вошел первый гладиатор Смертельных Игр — каменный гигант. Почти такой же преследовал Добби в Туманных горах, только этот был гораздо больше — почти двенадцать футов ростом. И он, казалось, состоял из одних мышц.

— Надеюсь, ему не удастся победить Шрайка и забрать деньги, — сказал Добби, а Джернисавьен неодобрительно покосилась на чародея.

Двадцать секунд, и все кончено. Вот двое воинов стоят друг напротив друга в колеблющемся свете факелов — а в следующее мгновение Шрайк уже опять один посреди арены, тогда как от каменного гиганта остались лишь разбросанные по песку фрагменты. Некоторые из них еще продолжали подергиваться.