Прах (сборник) - Михаил Киоса Страница 8

– Мне кажется… Мне кажется, я был здесь, – растерянно проговорил он, стараясь больше не смотреть на фото. – Как такое возможно?

Старуха пожала плечами. Она принесла два свечных огарка и зажгла их. В комнате стало немного светлее.

– Я тоже ловлю себя на мысли, что твое лицо мне знакомо. Вот только голос… – сказала она задумчиво. – Ты шипишь. Вот если бы я слышала твой настоящий голос…

– Меня ударили заточенной ложкой, пока я был в СИЗО, – нехотя произнес Илья. Он внимательно посмотрел на замершую старуху:

– Говори. У тебя такой вид, что ты все собираешься что-то сказать, но каждый раз передумываешь.

Черты лица Натальи, взрыхленные глубокими морщинами, внезапно разгладились. Она будто ждала, что Илья сам начнет этот разговор, избавив ее от долгой прелюдии.

– Я хочу предложить тебе маленькую работу, Илья, – тихо промолвила она. – И она будет хорошо оплачена.

Труднов скептически поджал губы.

– Поставить тебе дверь? Или нанести дров, баба Наташа? В общем-то я обязан тебе, так что давай, валяй. Только в пределах разумного, у меня очень мало времени.

– Ты должен пообещать, что поможешь мне, – не сводя пристального взора с глаз Ильи, настаивала старуха.

Тот расссмеялся:

– Веселая ты бабулька, как я погляжу!

Наталья даже не улыбнулась.

– Ты не ответил. Это не займет много времени. Тебе просто нужно будет отнести одну вещь кое-куда.

– Что за вещь? И куда?

Кряхтя от напряжения и ноющей боли в ноге, она поднялась со стула.

– Похоже, мне скоро придется ползать, – вымученно улыбнулась старуха. Подволакивая распухшую ногу, она куда-то вышла и спустя несколько минут вернулась, неся в руках клетку для птиц. Она была помятой, изъеденной ржавчиной, набитой внутри обрывками пожелтевших газет.

– Тебе нужно отнести это на маяк. Точнее, на самый верх того, что от него осталось. Купола, где была лампа, давно нет, но есть маячное помещение. Просто вытащи то, что внутри клетки, положи это на пол, и все.

Наталья осторожно поставила клетку перед Ильей.

– Это не займет много времени. Иди прямо сейчас. Потом вернешься к причалу, ты успеешь к девяти часам.

Илья с изумлением уставился на ржавую, неказистую клетку, набитую рваными газетами.

– Что это за хрень? – изумленно спросил он.

– Мой талисман. Впрочем, это неважно.

Он встал на ноги, направив указательный палец в старуху, будто ствол пистолета:

– Важно, баба Наташа. Я должен знать, на что подписываюсь. Что за талисман, едрить меня колотить? Вдруг там бомба?

Лицо Натальи исказилось в муке.

– Боже правый… О чем ты, дурачок? Возьми ее в руки, она легче перышка!

Продолжая подозрительно изучать клетку, Илья взвесил ее. Она действительно была легкой. Казалось, кроме газет, внутри вообще ничего не было.

– Там что, только бумага?

– Считай, что это память о моей семье.

Илья поднес клетку к лицу, с опаской принюхавшись. До ноздрей донесся запах пыли и едва различимый аромат чайных листьев.

– Ничего не понимаю, – медленно произнес он, опуская клетку на пол. Внезапно его осенило. – Там внутри… прах?

Вместо ответа старуха опустила руку в карман толстовки, вынув наружу массивный перстень с крупным рубином. Блеснуло прохладным золотом, отблески свечей заиграли на благородном металле крохотными огоньками.

– Это тебе, – сказала она, протягивая перстень Труднову. – Все, что у меня осталось. Семейная реликвия, можно сказать. Мне он перешел от моей бабки. Уверена, что за него можно выручить хорошие деньги. Отнеси клетку на маяк и хорошо заработаешь.

Илья молча взял в руки драгоценное кольцо. Повертел его, придирчиво осматривая с каждой стороны, словно выискивая изъяны. Убедившись, что это не подделка, он задал вопрос:

– Значит, я должен поднять эту клетку на самый верх маяка, и все?

– Да. Не забудь, что из клетки нужно кое-что достать. Это… гм, это небольшой предмет из папье-маше, он внутри газет. Будь очень аккуратен.

Илья с трудом удержался от истеричного смеха.

– Ты точно сумасшедшая.

Старуха осторожно коснулась пальцами разбитого носа:

– Считай это моей старческой причудой. Я верю в даты и приметы. И мой талисман должен быть в определенное время в нужном месте. Я удовлетворила твое любопытство?

Вытащив из кармана часы, она поднесла их к свечке, внимательно вглядываясь в циферблат:

– Тебе пора. Вообще-то есть время до рассвета, но ты ведь спешишь…

Илья спрятал перстень в карман брюк, взял сверток со снедью и поднял клетку.

– Ну, пока.

– Извини, что не провожаю, – попыталась улыбнуться пожилая женщина. – Нога. Я бы…

– Угу, можешь не продолжать, – перебил ее Труднов. – Если бы не больная нога, ты бы сама влезла на этот гребаный маяк, это ты хотела мне сказать? Ну да. А тебе не приходило в голову, что я выкину твой талисман, как только выйду из подъезда?

Наталья замерла.

– Ты не сделаешь этого, – оторопело проговорила она.

– Откуда тебе знать? Может, и не сделаю. А может, и сделаю. Ты все равно не проверишь, так ведь? И, скорее всего, ничего не изменится.

Старуха молчала, горестно сцепив перед собой скрюченные пальцы. У нее был такой вид, словно ее предал самый близкий человек.

– Ладно. Я все сделаю, – сжалился Илья. – Так и быть. Будь здорова, баба Наташа. Не кашляй.

– И тебе не хворать, – машинально откликнулась она. – Я верю в тебя.

Он уже дошел до прихожей, как из комнаты донесся ее старческий голос:

– Сегодня будет сильный туман. Постарайся успеть до того, как он тебя накроет на маяке.

– Спасибо за заботу, – буркнул Илья.

Отодвинув тяжелую дверь в сторону, он несколько секунд, затаив дыхание, прислушивался. По ногам прошелестел колкий сквозняк. Заброшенный дом, в котором все еще теплилась чахлая жизнь матери и сына, медленно погружался в тяжелый сон.

Илья неслышно выскользнул из подъезда и вскоре скрылся из виду.

– Ничего не изменится, – хрипло повторила Наталья слова беглого зэка. – Говоришь, для меня ничего не именится, если ты не сдержишь слово? Может, оно и так. Но возможно, изменится, и очень многое.

Она посмотрела в окно, за которым стремительно сгущались сумерки.

– Очень многое.

* * *

Отойдя метров на пятьдесят, Илья обернулся. Обветшалая трехэтажка сонно пялилась на него мертвыми окнами-глазницами.