Ходячие мертвецы. Падение Губернатора. Часть 2 - Джей Бонансинга Страница 8

– Полагаю, не стоит удивляться, что Стивенс и Элис сбежали вместе с незнакомцами. Они всегда недолюбливали Губернатора.

– Это еще слабо сказано, – фыркнул Гейб.

– Пожалуй, это заботит меня больше всего, – задумчиво произнесла Лилли, шагая по комнате.

– Почему это? – спросил Брюс. – Потому что теперь у нас нет врача?

– Нет, – ответила Лилли, посмотрев на него. – Я не об этом, – она махнула рукой в сторону Боба. – Похоже, по этой части у нас нет проблем, – она снова повернулась к Брюсу. – Я переживаю, что теперь на стороне этих гадов есть люди из нашего города.

Брюс и Гейб снова многозначительно переглянулись.

– И что? – спросил Гейб.

– И что?

Лилли подошла к кушетке и посмотрела на Губернатора. Он цеплялся за жизнь – в просвет между бинтами виднелся единственный заплывший глаз, который слегка подергивался под веком. Может, он спал? А может, его мозг был поврежден? Сможет ли он когда-нибудь выкарабкаться из этого плачевного состояния? Лилли смотрела на то, как медленно поднимается и опускается грудь Губернатора, и думала.

– Мартинес, Элис и доктор Стивенс знают город лучше всех, – наконец пробормотала она, не отводя глаз от больного. – Они знают все слабые места, знают, в чем мы уязвимы.

После этих слов в провонявшей насквозь комнате воцарилось гробовое молчание. Все смотрели на Лилли, словно ожидая, что она даст ответ на все вопросы. Она еще несколько секунд изучала истерзанное тело Губернатора.

В итоге она повернулась к Бобу и сказала непривычно властным тоном:

– Боб, какой прогноз?

Первые сутки никто не мог ничего сказать наверняка. Когда израненного Губернатора принесли в госпиталь, главным было поддержать его сердцебиение и остановить потерю крови. Несмотря на то что идеально ровный – спасибо катане – срез отрубленной в районе плеча правой руки был наскоро прижжен огнем, что замедлило кровотечение, другие раны, особенно в паху, обильно кровоточили. Боб наскоро заштопал их, воспользовавшись нитями из запасов доктора Стивенса, аккуратно сложенных в шкафу, и дрожащими руками пришил на место отсеченный пенис. Когда хирургические нити закончились, он перешел на обычные нитки из магазина на Мейн-стрит.

Старые знания волнами возвращались к нему. Он вспомнил четыре стадии гиповолемического шока – полевые медики называли их «игрой в теннис», так как этапы потери крови совпадали с количеством очков, начисляемых по ходу гейма: потеря пятнадцати процентов считалась минимальной, потеря от пятнадцати до тридцати процентов – серьезной, приводящей к резкому понижению кровяного давления и тахикардии, потеря от тридцати до сорока процентов угрожала жизни и могла вызвать остановку сердца, а потеря сорока процентов и больше была смертельной.

Губернатор несколько часов пребывал между второй и третьей стадией, и Бобу пришлось дважды проводить сердечно-легочную реанимацию, чтобы сердце мужчины не остановилось. К счастью, на складе у Стивенса нашлось достаточно электролитов, чтобы поставить капельницу, к тому же Боб обнаружил полдюжины единиц цельной крови. Он не знал, как выяснить группу крови Губернатора, – этому его не обучили в армии, – но понимал, что нужно как можно скорее влить ему плазму. Организм Губернатора не отверг переливание, и через шесть часов его состояние более или менее стабилизировалось. Боб даже нашел наполовину полный кислородный баллон и понемногу давал Губернатору кислород, пока тот не начал дышать сам. Дыхание вскоре полностью восстановилось, синусовый ритм вернулся в нормальное состояние. Губернатор стоял на пороге комы.

Позднее Боб с дотошностью страхового следователя восстановил хронологию жуткого события и схематично зарисовал в блокноте орудия пыток, оставшиеся в гостиной Губернатора (а также вероятные точки входа). Глубокая рана, оставленная дрелью, была особенно сложной, хотя она, судя по всему, и не задела ни одну из главных артерий. Она прошла в двух сантиметрах от ответвления сонной артерии, и Бобу потребовался почти час на ее очистку. У него закончилась марля, закончился пластырь, закончилась перекись водорода, закончился «Бетадин» и закончилась глюкоза. Другой проблемой было внутреннее кровотечение, лечение которого было тоже не под силу Бобу, но на второй день Боб пришел к заключению, что воздействие на прямую кишку Губернатора и удары тупым предметом, следами которых было покрыто семьдесят пять процентов его тела, не привели ко внутренним кровоизлияниям.

Как только состояние Губернатора стабилизировалось, Боб занялся инфекцией. Он знал по собственному опыту, что инфекция – это безмолвный спутник большинства боевых ранений и главный инструмент старухи с косой, когда та хочет забрать жизнь солдата, на первый взгляд находящегося вне опасности. Помня все это, он принялся искать антибиотики, разоряя больничные шкафы. Боб опасался, что раны Губернатора – идеальная среда для развития сепсиса, учитывая, сколь ржавые, грязные и окислившиеся инструменты использовались при пытках, а потому вылил в капельницу весь моксифлоксацин до последнего кубика и ввел подкожно последние капли нетромицина, оставшиеся в Вудбери. К утру третьего дня раны начали затягиваться и заживать.

– Я бы не сказал, что он уже вне опасности, – сказал Боб, обобщая все это, подошел к мусорной корзине в другом конце комнаты и выбросил туда целую пригоршню использованных ватных тампонов. Ему понадобилось примерно десять минут, чтобы вспомнить все по порядку, и теперь он решил налить себе еще немного мутного кофе. – Он, так сказать, балансирует на грани, но держится молодцом. – Повернувшись к Лилли, он поднял чашку. – Хочешь чашечку?

– Давай… – пожала плечами Лилли. – Почему бы и нет? – Она посмотрела на Брюса и Гейба, которые стояли по обе стороны двери. – Я вам не указ, ребята… Но на вашем месте я бы проверила северную стену.

– А ты теперь что, царица Савская? – буркнул Брюс.

– Мартинес сбежал, Губернатора нет – охранники просто не выходят на смену. А сейчас нам никак нельзя вести себя столь беспечно.

Брюс и Гейб переглянулись, проверяя реакцию друг друга на приказ какой-то непонятной девчонки.

– Она дело говорит, – заметил Гейб.

– А, черт с вами… – тихо проворчал Брюс и вышел из комнаты.

Гейб последовал за ним.

Боб подошел к Лилли и протянул ей бумажный стаканчик с кофе. Лилли снова обратила внимание, что руки Боба больше не дрожали. Она сделала глоток.

– Боже, какая гадость, – сказала она, слегка поморщившись.

– Зато с кофеином, – ответил Боб, снова повернувшись к больному. Он вытащил из заднего кармана блокнот, подвинул стул к кушетке, сел и сделал несколько заметок. – Состояние критическое, – бормотал он, водя карандашом по бумаге. – Нужно вести учет «Викодина», который я ему даю. Может, в сочетании все лекарства и вызвали кому.

Лилли подвинула стул ближе к кушетке. Приторно пахло антисептиком и йодом. Из-под простыни выглядывали бледные и неподвижные, как мертвая рыба, босые ноги Губернатора с давно не стриженными ногтями.