Любовью спасены будете... - Андрей Звонков Страница 8

День прошел спокойно, катались с вызова на вызов, изнемогая от жары, пили квас, останавливаясь почти у каждой бочки… Вечером рассаживались, пересаживались, и наконец сложилась любимая троица: Носов, Морозов и Вилена Стахис. Ближе к ночи скатали в инфекционную больницу на Соколиной горе, отвезли абитуриента ТСХА с отравлением, – пирожки, будь они неладны! После полуночи уже из другой больницы Носов предложил, не отзваниваясь, махнуть в Шереметьево, глотнуть кофейку… Сказано – сделано. И вот уже с мигалками рафик летит под песни итальянцев по Ленинградскому шоссе… Из Шереметьева они получили вызов и успели полечить пожилую женщину с приступом бронхиальной астмы, но на всякий случай и ее отвезли в больницу – приступ оказался тяжелый, и бригада Носова за этот день была у нее уже третьей. Около четырех утра они получили добро возвращаться на подстанцию…

Сиреневый рассвет, оранжевые огни фонарей, рафик скоропомощный, шурша покрышками, несся над шоссе. Доктор Носов дремал на переднем сиденье, время от времени приоткрывая один глаз и скашивая его на водителя. В салоне в большом удобном кресле свернулась калачиком Вилечка Стахис, упираясь коленками в подлокотники и покачиваясь на поворотах, а на носилках, подвешенных к потолку, спал второй фельдшер – Володя Морозов.

Ночь кончалась, остывал асфальт, четыре утра, конец июня… За бортом свежело после душного дня, и Носов, вдруг открыв глаза, опустил стекло. Предутренний ветер влетел в кабину и, смешавшись с таким же ветром из окна водителя, ворвался через открытую переборку в салон, растрепал Вилечке волосы, забрался под тоненький халатик, и Носов от всей души ему позавидовал. Сна не было. Утренняя прохлада выгнала его без остатка… На носилках зашевелился Морозов. А Вилечка, потянувшись и торопливо сводя расходящиеся на груди отвороты халата, попросила сонным хрипловатым голоском:

– Виктор Васильевич! Прикройте окошко! Прохладно что-то…

– Да вот покурить хотел, – ответил Носов, – скоро уж приедем, чайку попьем…

– Кто чайку, а я посплю… – пробасил с носилок Морозов.

– Ну и ради бога… – откликнулся Носов. – Пока ты спишь, все тихо…

– Это в каком же смысле? – поинтересовался Морозов.

– А то ты не знаешь! – встряла в разговор Вилечка. – За каждое твое дежурство не меньше двух авто подбираем…

– Ну и что, – обиделся Морозов, – а при чем тут я?

– А в остальные их бывает значительно меньше, – пояснил Носов. – Давно говорят, что тебе везет.

Владимир Владимирович Морозов пришел на скорую еще до объединения ее с неотложкой и в первый же день попал на большую авиакатастрофу – при посадке упал самолет военно-транспортной авиации с двумя сотнями новобранцев… С тех пор не было у него дежурства, когда обошлось без сбитых пешеходов или покалеченных водителей и пассажиров. «Везучесть» его стала на подстанции притчей во языцех.

Морозов слез с носилок и уселся на боковое креслице.

– Ну, я вообще-то человек неконфликтный, – начал он. – Но за то, что разбудили, щас обижусь…

– Если обидишься, дальше не повезу! – откликнулся Толик. – Обиженные сами возят!

Морозов сопел, насупясь.

– Володька! – повернулась к нему Вилечка и тут же радостно воскликнула: – Да он притворяется! Толик, давай его высадим, пусть пешком до подстанции идет!

Толик открыл окошко в переборке пошире и сказал, чуть обернувшись:

– Вот спали люди, и спали бы дальше… Чего разбудил ребят, доктор?

Носов выпустил густое облако, часть которого унесло в салон, и произнес, прищурившись:

– Ничего… Сейчас такая ночь… – и задумался.

Толик залез рукой за сиденье, нащупал кнопку приемника и покрутил настройку, ловя «Маяк». По кабине разнеслась негромкая музыка…

– О! – сказал Носов, – оставь, «Щелкунчик», люблю…

– А больше ничего и нет. Сейчас только «Маяк» и работает, остальные с шести.

Толик вдруг принял вправо и стал притормаживать. По тротуару медленным, прогулочным шагом шла девушка. Толик остановился возле нее, перегнулся через Носова и позвал:

– Девушка! Подскажите, пожалуйста, где тут Колчаковский переулок? Нам сказали, что как свернем с улицы Деникина, так и найдем… Уже полчаса крутимся…

Девушка остановилась и, развернувшись к Толику, которому Носов прошипел: «Что ты делаешь?», задумчиво потерла лоб, помолчала, будто что-то вспоминая, и наконец сказала:

– Я не знаю, наверное, это не здесь, а в Ворошиловском районе, там всякие улицы Тухачевского и по имени разных генералов…

– Спасибо, девушка! – проникновенно сказал Толик. – А здесь точно нет ни улицы Деникина, ни Колчаковского переулка? А проспект Врангеля?

– Нет, в нашем районе точно нет, – оставалась серьезной девушка. – Но вы знаете, тут рядом есть станция скорой помощи, вы спросите у них.

– Мы так и сделаем, – не менее серьезно произнес Толик.

Носов с трудом сдерживал смех. Совершенно искренняя серьезность Толика смешила больше всего. В салоне тихо умирали Вилечка и Морозов. Уже когда они отъехали и девушка как ни в чем не бывало пошла дальше, Носов проговорил, вытирая слезы:

– А завтра она обязательно спросит у кого-нибудь, где улица Деникина…

– И проспект Врангеля, – стонала Вилечка.

Толик улыбался.

– Эх, весь эффект остался за кадром, – посетовал он. – Все самое интересное будет сегодня утром или днем…

– Слушайте, но ведь это невероятно, – разволновался Носов, – что случилось? Ведь ты очень точно подметил, что многие уже не помнят ничего и никого… Для них Гражданская война и белогвардейские генералы – все одна эпоха и одни герои… Как же так?

– Да что ты, доктор, – успокоил Толик, притормаживая, – кому это все теперь нужно? Мы еще помним, так нам в школе об этом долбили, и в Чапаева мы играли, а они? Для них Отечественная война уже история.

Он объехал огромную клумбу и свернул в проезд к подстанции. Двор был забит машинами.

– Ребята, – радостно сказал Носов, – кажется, мы последние.

Мимо диспетчера не проскочишь.

Вилечка побежала на кухню, проверить чайники, есть ли вскипевшие? Носов отдал карточку в окошко диспетчерской и, засунув туда всю голову, поглядел в список подъехавших бригад, пошевелил губами, считая, и радостно объявил Морозову, в нетерпении топтавшемуся на кафельном полу холла: