Загадочный город - Эндрю Кальдекотт Страница 75

— Иди за мной, братишка, иди за мной, — сказал ему Солт.

У входа в башню их встретил старик с ясным взглядом и твердым рукопожатием. Ференсена поспешно представили Горэмбьюри. Увидев рану, старик тут же изменился в лице.

— Сюда, — сказал он, — несите к огню.

Это был тот самый диван, на котором несколькими месяцами ранее отогревался Солт. Сегодня вечером борьба между жизнью и смертью была острее.

Старик убрал вещи со стола.

— Нужно растолочь вот это! — Он вручил Горэмбьюри ступку с пестиком, одновременно смешивая содержание двух крошечных флаконов. Аромат трав был едким и экзотическим.

Внимание Горэмбьюри привлекли предметы и книги вокруг, а также примечательная форма этой общей комнаты. Он-то всегда считал деревенских пчелками-тружениками с ограниченным интеллектом, хоть и высокими принципами.

Ференсен отрезал штанину джинсов девушки ниже колена, снял жгут и наложил на рану горячий компресс. Он сделал ей укол от столбняка и помазал под носом сладко пахнущей мазью, после чего занялся раной. Работал Ференсен быстро и тихо.

— Нейротоксины этого конкретного существа плохо поддаются нейтрализации, — заметил он по ходу дела. — Еще полчаса, и у вашей пациентки были бы серьезные неприятности. Но в данной ситуации смею надеяться, что она отделается боевым шрамом, который еще будет показывать собственным детям. Спортивная юная леди, доложу я вам.

— Да, мисс Валорхенд — ученая особа, да еще и прыгает по крышам с шестом, — заметил Горэмбьюри.

— Да неужели… А что насчет вас? — спросил Ференсен.

— Я — Горэмбьюри.

— Бывший секретарь Городского совета, — вставил Солт.

— А вы кто такой? — в свою очередь поинтересовался Горэмбьюри.

— И правда, кто? — ничего не проясняя, повторил Ференсен и подошел к своей полке с напитками. — Имбирная водка, как правило, увеличивает словарный запас. Этот побочный эффект полезен в тех случаях, когда пытаешься рассказывать о необычном.

Пока Солт разливал водку, Горэмбьюри излагал события минувшей ночи.

— Мы были в библиотеке.

Солт приподнял бровь.

— Это длинная история. Сам я бездомный, но храню запасную связку ключей от города. В целях безопасности… — Горэмбьюри слишком часто оправдывался, что в равной степени свойственно невиновным и преступникам.

— Продолжайте, — подбодрил его Ференсен.

— Я услышал шаги внизу и пошел проверить, что к чему. В подвале есть маленькая комната — отдел «Драгоценные камни и геология». Там я обнаружил поднятые половицы. Протиснулся в образовавшееся отверстие. На полу лежали длинный шест и черная плита.

Ференсен и Солт переглянулись. Выходит, черная плита находится в самом городе.

— И ты на нее встал! — буркнул Солт себе под нос.

— Плита всасывает тебя и выплевывает обратно. Так я попал в то место с чудовищной паукообразной тварью. Слушайте, не думайте, пожалуйста, что я свихнулся! Она была в кухне землянки, и должен с прискорбием сообщить, что там обнаружилось множество краденых библиотечных книг.

Ференсен промокнул лоб Валорхенд губкой.

— А в пауке вы не заметили ничего человеческого?

— Ну, для начала, это существо говорило по-английски, так что да, заметил. — Горэмбьюри никак не мог подобрать нужные слова. — В нем было много человеческого. — И, помедлив, он добавил: — Оно самым ужасным образом напоминало…

— …женщину?

Горэмбьюри задумался.

— Волосы жесткие, скорее мужские, но голос и ресницы были женские.

Солт посмотрел на Ференсена — он задавал сейчас те же вопросы, что и самому Солту много лет назад, когда тот приковылял к башне Ференсена, раненный тем же существом. Последний вопрос казался особенно странным.

Горэмбьюри подумал о том же. Он ничего не знал об этом деревенском жителе; сам факт, что тот обладал медицинскими познаниями, доверия к нему не прибавлял.

— Разве с этим не должен разбираться Городской совет?

Ференсен отошел от Валорхенд. В его голосе появилась такая властность, что Горэмбьюри попятился.

— Нравится вам это или нет, мистер Горэмбьюри, но Городской совет погряз в коррупции. И если вы этого не поняли, работая там, значит, вы слепы, глухи и немы. Что еще хуже, вы понятия не имеете, насколько ценной информацией пожертвовали бы, если бы об этом рассказали. Я-то знаю.

— Откуда вы знаете?

— А почему, по-вашему, нам приходится скрывать собственную историю? Почему остальная Англия держится от нас подальше? Зачем нужна эта запретная зона? По какой причине у нас так много талантливых ученых? Наконец, почему мы никогда не задаемся этими элементарными вопросами?

И тут-то Горэмбьюри задумался. Он увидел боль в глазах старика. Солт прервал молчание:

— А эта черная плита, случайно, не с квадратный метр площадью и не выгравирован ли на ней цветок?

Горэмбьюри кивнул, а Ференсен продолжил:

— Это не столько дверь, сколько портал в другую плоскость. Не так ли, Солт?

Ботаник ничего не ответил. С каждым новым посвященным его великая тайна слабела.

Горэмбьюри начал соображать: шрам Солта и его мгновенное решение везти девчонку к Ференсену говорили о том, что ботаник понимал, где они побывали и с чем там столкнулись. А теперь и Ференсен предоставил Горэмбьюри достаточно информации, чтобы стало ясно: этот деревенский житель прекрасно обо всем осведомлен.

С другой стороны, эти двое казались приличными людьми — к тому же у Горэмбьюри не было ни малейшего желания делиться своими ночными похождениями с мэром.

Ференсен по второму кругу наполнил бокалы. Валорхенд услышала звон, когда графин коснулся края стакана. Тепло и сознание возвращались к ней, но девушка не спешила открывать глаза. Так ей удастся больше разузнать.

— Вы можете рассказать мне что-нибудь еще? — спросил Горэмбьюри у Ференсена.

— Существует еще один портал, отмеченный белой плитой. На ней тоже выгравирован цветок, но через нее попадаешь в другой участок той же местности.

Солт сжал кулаки. Тайны мельчали из-за этой болтовни, тем более когда ими делились с узколобым государственным служащим.

— Неужели весь этот мир расположен под землей? — спросил Горэмбьюри.

— Едва ли. Этот мир похож на наш, каким он был много лет назад, только у Лост Акра есть особые и весьма опасные свойства. Белая плита выходит на луг.

Солт опять поморщился, и Ференсен снова не обратил на это ни малейшего внимания.

— Возможно, есть и другие ходы.

— А эта мерзость — откуда она взялась?

Голос старика дрогнул, что указывало на потаенную эмоциональную травму.