Красная луна - Бенджамин Перси Страница 71

Перед распахнутыми настежь стеклянными дверьми массивного спортивного центра выстроилась длиннющая очередь из студентов. Они пришли сюда не на баскетбольный или волейбольный матч. В колледже Уильяма Арчера не проводятся масштабные соревнования, только свои, внутренние. Ликанам ведь запрещено играть в составе профессиональных и университетских команд: слишком велик риск — кровь, адреналин и последующие судебные иски.

В спортивном зале учащиеся показывают удостоверения, заполняют анкету и подходят к столику, накрытому куском клеенки. Таких столиков около десяти, за каждым сидит медсестра в переднике, нарукавниках и резиновых перчатках. Студент присаживается на раскладной стул, она спрашивает, как самочувствие. «Хорошо, спасибо». А потом берет кровь из пальца. Напоследок медсестра выдает пациенту пузырек с люпексом и леденец на палочке. Так происходит каждую вторую среду месяца.

Спортивный зал битком набит, кроссовки скрипят на деревянном покрытии, голоса эхом взлетают к самому потолку. Будто здесь сейчас действительно баскетбольный матч. Клэр именно так и воспринимает происходящее — как важную игру.

Мама с папой велели никому не рассказывать о том докторе, который подделывал их анализы. Ни одной живой душе, иначе их всех арестуют. Клэр долгое время не понимала, насколько ей повезло, пока однажды не стащила у Стейси из шкафчика в ванной пилюлю и не попробовала. Вечером она почувствовала головокружение и такую слабость, что едва не заснула во время любимого телешоу.

Люпекс, как и алкоголь, на всех действует по-разному. Одни погружаются в туман. Другие мешают лекарство с кофеином, аддералом или декседрином. Кое у кого со временем вырабатывается переносимость, а другие используют семейные связи или дают взятку и вообще его не принимают.

Наверное, это можно назвать явным социальным улучшением. Раньше ведь широко использовали лоботомию: длинными металлическими инструментами рассекали и умерщвляли ту часть мозга ликанов, которую врачи считали ущербной. Зарезать волка, убить его, чтобы пациент снова сделался человеком. Психохирургия начала развиваться в тридцатых годах двадцатого века и получила широкое распространение, лоботомию назначали повсеместно: не только ликанам-преступникам, но и больным шизофренией и биполярным расстройством. Психиатры считали лобос психическим заболеванием с ярко выраженными симптомами, вырвавшимся на свободу подсознанием. Лишь в семидесятых операцию упразднили и заменили приемом успокоительных. Но вовсе не из человеколюбия, просто в результате пациенты зачастую становились нетрудоспособными и их содержание оплачивалось за счет налогоплательщиков.

Теперь Клэр, разумеется, не может прибегнуть к услугам сочувствующего врача, друга их семьи. Мириам на черном рынке раздобыла для нее набор пузырьков: кровь подходящей группы со следами люпекса. Пузырек телесного цвета размером с монетку она крепит на палец и замазывает театральным гримом. Получается почти незаметно. В спортивный зал девушка всегда приходит под конец дня, когда у медсестер уже в глазах рябит от бесконечных студентов и нескончаемых потоков крови.

Клэр благодарит и берет леденец. Он заканчивается как раз, когда девушка доходит до общежития.

Комната в ее полном распоряжении: Андреа сегодня на работе. Соседка подрабатывает в магазине женского белья «Виктория сикрет» и половину зарплаты тратит в торговом центре. Вечно возвращается с новым топиком, подводкой для глаз или туфлями. На трусиках у нее сзади обычно большими буквами написано: «PINK».

Четыре часа подряд Клэр работает, перед ней на столе — целая стопка книг. Сосредоточиться трудно: перед глазами так и мелькают кадры из той видеозаписи, где Мириам бегает в парке. Но скоро экзамены, и Клэр заставляет себя заниматься. Еще ей постоянно приходит на ум Патрик.

Они переписываются. Перечисляют любимые фильмы и книги, угадывают песни по одной строчке, расхваливают любимые закусочные, временами перескакивают и на более серьезные темы: например, смерть родителей и оккупацию Республики. Иногда письма приходят одно за другим, по нескольку десятков в час, а иногда Клэр и Патрик погружаются в молчание. Нет, им есть что сказать, просто говорить ничего и не нужно. Они будто семейная парочка, которая сидит на заднем крыльце, попивает чай со льдом, смотрит на звезды и наслаждается тишиной и близостью друг друга.

Клэр снимает очки и машинально протирает их от несуществующих пятен. Нужно прекратить о нем думать. Патрик выбивает ее из колеи. Нельзя жить в двух мирах одновременно. Следует сосредоточиться на настоящем. Сосредоточиться! Девушка опускает жалюзи и возвращается к чтению.

Репробус задал к следующей неделе реферат на восемь-десять листов, и Клэр решила написать про отца, про его вклад в борьбу за равноправие. Да, опасно оглядываться на прошлое. Наверное, когда обычные люди думают о своем прошлом, оно представляется им чем-то вроде лестницы, ведущей ввысь, в облака: некоторые перекладины прогнили, с некоторых ободралась краска, но в целом конструкция вполне способна выдержать человеческий вес. А вот Клэр висит, уцепившись за единственную перекладину, а внизу черные тучи, которые пронзает молния.

На экране ноутбука — статья из «Чикаго трибьюн» в формате PDF. Там рассказывается о Противостоянии и Днях Гнева. Знакомая фотография: папа стоит на ступеньках перед зданием суда и воет, запрокинув голову, в руке у него горящий американский флаг. Клэр разглядывает снимок, увеличивает его, пытается представить себя там, шагнуть сквозь экран в прошлое. Позади отца распахнули пасти три каменные арки, все сияет в ярких солнечных лучах, в стеклянных дверях видны размытые отражения собравшейся на улице толпы. Вот вперед вышел полицейский, одна рука поднята, а другая тянется к кобуре. А вот кто-то на заднем плане повернулся спиной, видны лишь расплывчатый, поднятый к небу кулак и две косички как у Вилли Нельсона.

Клэр листает статью и просматривает другие фотографии, одну за другой. Трупы на улице среди обломков мостовой — последствия взрыва. Полуобнаженная женщина, которую тащат в машину «скорой помощи», то ли отбивается от санитаров, то ли молит о помощи; на ее теле видны окровавленные следы укусов. Протестующие крупным планом, два пальца растопырены в форме латинской «V». Отметины от когтей, чья-то простреленная грудь, и отец крупным планом: он упрямо выпятил подбородок и смотрит прямо в камеру.

Девушка внимательно вглядывается в каждый снимок. На фотографии, запечатлевшей последствия взрыва, можно рассмотреть различные подробности. У женщины с толстыми щиколотками оторвало кусок ноги, а колготки местами оплавились и похожи на рваную паутину. Из-за угла выезжает «скорая». На мостовой сидит мужчина и прижимает ко лбу окровавленный платок. На почтовом ящике устроился голубь, а рядом стоит мужчина и вглядывается в развернувшееся перед ним безумие. Тот самый молодой мужчина с двумя косичками.