Оборотень в гостиной - Роберт Лоуренс Стайн Страница 7

Этой ночью мы садились на корабль, чтобы отправиться домой.

Я понимал, что должен чувствовать себя счастливым. Настал момент, о котором я мечтал со дня приезда в Братвию, — мы возвращаемся домой.

Но счастливым я себя не чувствовал. Все шло как-то не так.

Мистера Грентли, закованного в цепи, мы с папой посадили в клетку. Но нам требовалась помощь, чтобы доставить ее на корабль.

Докеры посмотрели на клетку и решили, что папа чокнутый. Но папа настойчиво уверял их, что мистер Грентли — убийца. И размахивал своим шерифским значком. В конце концов они согласились нам помочь и погрузили клетку в грузовой трюм.

Там мистер Грентли должен был оставаться в течение всего длинного рейса. Целую неделю ему предстояло провести в грузовом трюме, темном и сыром. А мы с папой разместились вдвоем в комфортабельной каюте.

Я опустился на свою большую кровать и закрыл глаза.

Передо мной сразу замаячило испуганное лицо мистера Грентли, когда его опускали в трюм.

Простуда у него усилилась. Глаза слезились. Нос покраснел. Выглядел он очень несчастным и испуганным.

Мне было жаль этого бедного человека. Я посмотрел на папу. Он сидел за письменным столом, прижимая к уху телефонную трубку. И разговаривал с адвокатом, который был там, дома. Папа излагал ему свои грандиозные планы относительно оборотня и телевидения.

Папа был уверен, что мистер Грентли оборотень. А я, как ни старался, не мог заставить себя в это поверить.

Пока папа разговаривал по телефону, корабль сильно качнуло. Папа, казалось, ничего не заметил. А у меня закружилась голова. Похоже, начиналась морская болезнь.

Я сконцентрировался и стал дышать глубоко и ровно. Потом сделал глотательное движение: не хотел, чтобы меня стошнило.

«Море становится неспокойным, — еще до отплытия предупредил нас капитан корабля. — Боюсь, как бы ни заштормило».

Вот оно, начинается, подумал я. Целую неделю на этом корабле мне не выдержать.

Мой желудок взбунтовался. А папа, как ни в чем не бывало, кричал папа в трубку:

— Хорошо! Вызовите газетчиков. И телевизионщиков. Давайте рекламу. Пусть все знают, что мы везем!

«Пусть все знают, что мы везем…» Неужели папа собирается использовать оборотня для рекламы?

Беговые туфли оборотня — чтобы бежать впереди стаи! Лучшая овсяная каша с изюмом — пища оборотня!

Чай оборотня — приручите дикого зверя внутри вас!

Витамины оборотня — хотите почувствовать себя не совсем человеком?

— Телевизионное шоу? — Папа провел рукой по голове. — Конечно, мы сделаем телевизионное шоу! Но это все вживую. Никаких картинок! И не забудь про кино! Мы будем снимать фильм!

Папа встал и нервно заходил по маленькой каюте. Слушал. Кивал. Он ходил все быстрее и все громче кричал в трубку.

Корабль накренился на один бок.

У меня подвело живот. Я почувствовал тошноту. Закружилась голова.

— Не знаю, — прокричал папа по телефону и обернулся ко мне: — Ты в порядке? Что-то ты неважно выглядишь.

— Мне… мне нехорошо, — простонал я.

— Это морская болезнь, — сказал он. — Выйди на палубу. Пройдись. Подыши свежим воздухом. Я уверен, что это поможет. Я присоединюсь к тебе, как только закончу разговор по телефону.

Я, шатаясь, выбрался из каюты. Мы были на нижней палубе. Мне предстояло пройти по длинному коридору, а потом подняться по трапу. Я очень сомневался, что смогу это сделать.

Корабль переваливался с борта на борт.

Я громко застонал, взбираясь по трапу. Но все же, спотыкаясь, выбрался на палубу.

Здесь было прохладно. Влажный ветерок освежил меня. Я глубоко вдохнул и ощутил соленый запах моря. Желудок перестал меня беспокоить, и голова больше не кружилась.

Я стоял у перил и смотрел на воду.

Стояла полная тьма. Ни луны, ни звезд невозможно было разглядеть, где вода встречается с небом.

Все равно, как если смотреть с закрытыми глазами, подумал я.

Пока я ждал папу, налетел сильный ветер. Корабль накренился.

Ветер дул со страшной, яростной силой. Я схватился за поручни.

— Шторм! — услышал я крик палубного матроса.

Еще один порыв ветра.

Еще один рывок корабля: вверх-вниз, вверх-вниз.

Палубу залило водой.

— Помогите! — закричал я, вцепившись в перила. — Помогите!

Ветер отнес мои крик в темноту.

Я снова закричал. Но ветер ревел так сильно, что я не слышал собственного голоса.

Еще одна темная волна поднялась над палубой.

Я сильнее вцепился в перила. Холодно. Так холодно…