Милые чудовища - Келли Линк Страница 69

Озма выжала мокрую тряпку.

— Твоя мать очень религиозна, — заметила леди Фрэликс. — Похоже, она неплохо разбирается в богах.

— Ей нравится ставить свечки, — сказала Озма.

— За твоего отца? — спросила леди Фрэликс.

Озма ничего не ответила.

— Если твоему призраку нужна кровь, сходи на рынок к прилавку мясника, — предложила леди Фрэликс. — А я скажу твоей матери, что отправила тебя за кормом для птиц.

В Бриде было совершенно некуда пойти. Ни театра, ни оперы, ни даже кондитерской. Только храмы да храмы. Зилла обходила их все и каждый день зажигала сотни свечей. Она избавилась от нарядов, которые привезла с собой из Абала. Раздала уличным попрошайкам все свои украшения. Она больше не рассказывала Озме о доме и о своих планах, не объясняла, почему они застряли в Бриде, выдавая себя за добропорядочную и набожную экономку и ее сына. Теперь Зилла пользовалась только самой безобидной магией: заставляла тесто подниматься быстрее или гадала, подходящий ли будет день, чтобы вывесить белье во дворе на просушку.

Она готовила простейшие снадобья для слуг, живших на той же улице, что и леди Фрэликс. Иногда что-нибудь предсказывала, но пророчила всем только счастье и удачи. Ее приворотные зелья состояли в основном из растворенных в вине сахара и меда. Зилла не брала за них денег. Слуги из соседских домов просто приходили, рассаживались за кухонным столом и делились сплетнями. Они рассказывали истории, как мэра Брила выставили дураком — и все из-за любви; о непреднамеренных отравлениях; о том, у кого из соседей по слухам в матрасе спрятаны мешочки с золотом; кого из детей в младенчестве уронили пьяные повитухи. Зилла, казалось, не обращала на эти сплетни ни малейшего внимания.

— Леди Фрэликс — хорошая женщина, — сказала как-то Джемма. — У нее была бурная молодость. Она разговаривала с богами и ничегошеньки не боялась. А потом она приехала в Брид полюбоваться на здешние храмы и из минутного каприза купила здесь дом. Говорит, что никогда раньше не видела города, где было бы столько спящих богов. Говорит, это действует успокаивающе. Я-то сама в этом не разбираюсь — всю жизнь прожила в Бриде, никуда не выезжая.

— В Бриде и впрямь что-то есть, — произнесла Зилла. Вид у нее был сердитый, как будто слово «Брид» было ей неприятно на вкус. — Это что-то меня сюда и привело, но что это — я не знаю. Я бы сказала: это что-то умиротворяет, А Озен, боюсь, считает, что здесь скучно.

— Я хочу домой, — сказала Озма тихонько, чтобы Джемма не услышала. Мать смотрела в другую сторону, как будто тоже ничего не слышала.

У Озмы на руках появились жесткие мозоли. Это даже хорошо, что делать в Бриде было нечего. Она все свое время проводила, что-то отмывая, отчищая и выбивая. Нос у Зиллы вечно был розовый, потому что она постоянно чихала. Констебль скучал. «Смерть оказалась совсем не такой, как я ожидал», — заявил он.

— А какая она, смерть? — поинтересовалась Озма. Она всегда задавала призракам этот вопрос, но еще ни разу не получила вразумительного ответа.

«Откуда я знаю! — огрызнулся констебль. — Меня же целыми днями носят в кармане. Я пью затхлую кровь забитого скота с рынка. Я думал, после смерти меня ждет слава, или прекрасные распутные дьяволицы с бархатистой на ощупь грудью, или большой зал, полный богов, собравшихся, чтобы судить меня».

— Скоро все будет по-другому, вот только Зилла покончит со своими делами в Бриде, — сказала Озма. — А потом мы поедем домой. Там тебе будет и слава, и мой карман будет выстлан лавандой и шелком. Зилла будет пользоваться популярностью, и когда мы поедем по улицам на своей карете, все будут ей кланяться. Матери будут пугать своих детей байками о Зилле, а короли будут вымаливать у нее хоть один поцелуй. Но она будет любить только меня.

«Ты думаешь, будто твоя мать — шантажистка, воровка и убийца, — сказал констебль. — И поэтому восхищаешься ею».

— Но она такая и есть! — возразила Озма. — Уж я-то знаю, кто она!

Констебль ничего не ответил. Только усмехнулся. Они не разговаривали несколько дней, но потом Озма смягчилась и предложила ему в знак примирения выпить ее крови. Всего одну-две капли. Ей даже льстило, что он предпочитал ее кровь.

Следить за тем, чтобы в доме леди Фрэликс не было призраков, оказалось тяжело. Озма однажды поделилась этой мыслью с хозяйкой, когда принесла ей завтрак. В то утро Зилла и Джемма ушли в храм — если верить тамошним священникам, недавно одна из статуй богов в том храме открыла нарисованный рот и пожаловалась на погоду. Поговаривали, что это чудо.

— Твоя мать хочет, чтобы я отпустила всех своих птиц, — сказала леди Фрэликс. — Сначала духов, а теперь птиц. Она говорит, что держать живность взаперти жестоко.

Что-то совсем непохоже на Зиллу. Эта новая Зилла в последнее время стала раздражать Озму. Одно дело притворяться добропорядочной, и совершенно другое — быть ею целиком и полностью.

— В некоторых местах выпускать птиц на волю считается священным ритуалом, — сказала леди Фрэликс. — Люди выпускают их в праздничные дни, чтобы порадовать богов. Возможно, я должна последовать их примеру. Быть может, твоя мать права.

— Почему призраки возвращаются сюда снова и снова? — спросила Озма. Духи интересовали ее куда больше, чем птицы. Какой от птиц толк? Только и делают, что едят, гадят и шумят. — Что вы сегодня наденете?

— Розовый халат, — ответила леди Фрэликс. — Если ты одолжишь мне на денек своего призрака, я подарю тебе одно из своих платьев. Любое, какое выберешь.

— Все равно Зилла его отберет и отдаст беднякам, — буркнула Озма. А потом добавила: — Как вы узнали, что я девушка?

— Я старая, но не слепая, — сказала леди Фрэликс. — Я все вижу. Призраков и девчонок. Разные потерянные вещицы. Тебе не следует всегда ходить в мальчишеском платье, милочка. Даже таким пронырам, как ты, время от времени нужна правда.

— Если захочу быть мальчишкой, то и буду, — отрезала Озма. Она вдруг осознала, что даже мысленно уже не называет себя Озмой. Она стала Озеном, который важно прохаживался по улицам и заигрывал с девушками, чьи ноги были длиннее, а грудь не нуждалась в заматывании.

«Лучше будь девушкой, — раздался из кармана приглушенный голос констебля. — Когда ты мальчишка, у тебя становятся слишком тощие бедра. И мне не нравится, как меняется твой голос. Раньше он был куда милее и певучее».

— Ой, да замолчи ты! — сердито рявкнула Озма. — Мне за всю жизнь не приходилось слышать большей чуши!

— Ты избалованное дитя, но мое предложение остается в силе, — сказала леди Фрэликс. — Вернемся к этому разговору, когда ты будешь готова снова стать девушкой. А теперь давай спустимся вниз и займемся моей коллекцией. Мне нужен кто-нибудь с ловкими пальцами. Мои старые руки слишком трясутся. Ты мне поможешь?

— Если вам будет угодно, — сказала Озма без должной почтительности. Она помогла леди Фрэликс выбраться из постели и облачиться в халат, а потом расчесала остатки старухиных волос. — Сколько вам лет?