Цена вопроса (сборник)  - Альбина Нури Страница 68

Как бы то ни было, Ольга Петровна приняла беременность младшей дочки, пусть и неожиданную, и слишком раннюю. Последний учебный год Маруся доучивалась через пень-колоду. Аттестат ей выдали из жалости, нарисовав в нём вполне приличные оценки по старой памяти, а ещё – благодаря маминому авторитету: та заведовала школьной столовой.

Надо сказать, никаких особых упрёков она не выслушивала, гонениям не подвергалась. Хотя было и показное сочувствие, и перешёптывания за спиной, и ехидство, и злорадные улыбочки – всего этого пришлось хлебнуть сполна. Но в основном люди отнеслись к ней сочувственно – любили за добрый нрав. Ну и, опять же, никто не стал бы связываться с Ольгой Петровной, женщиной решительной, суровой и языкастой.

Рожала семнадцатилетняя мать тяжело. Может, врачи в районной больнице что-то напортачили, а может, действительно, таз был узкий, как, пряча глаза, объяснял потом маме врач. Как бы то ни было, через положенное время Ольга Петровна забрала дочь и внучку домой. Имя ребёнку придумала Маруся, и бабушке оно не понравилось. Она никогда не звала внучку «лисьим» именем Алиса. Сразу и навсегда переделала в Альку.

Последующий год запомнился постоянным желанием спать: дочка оказалась на редкость крикливой и беспокойной. К тому же у Маруси не было молока, а от смесей у малышки были постоянные проблемы с кишечником. Только когда Алисе исполнилось года полтора, мать и бабушка вздохнули с облегчением: ребёнок стал спать ночами. И решили, что девушке надо устраивать жизнь, думать о будущем. Точнее, Ольга Петровна решила – как отрезала. В деревне для молодой девушки не предвиделось ни работы, ни перспектив в личном плане.

Она уехала в Казань учиться. А до этого полгода со скрипом вспоминала школьную программу, штудировала учебники и бегала с вопросами к учительнице математики. Итогом титанических усилий стало поступление на экономическое отделение сельскохозяйственного института.

Жить стала в общежитии. Училась и подрабатывала, потому что мать, к тому времени пенсионерка, деньгами помочь не могла, спасибо, за Алиской присматривала. А прожить на одну стипендию – нереально. На личную жизнь ни сил, ни времени уже не хватало, так что вопрос с поиском отца ребёнку оставался открытым.

Дочь видела наездами. Поначалу скучала по ней страшно, рвалась обратно, ревела по ночам, но с годами привыкла к такому положению вещей. Окончив вуз, устроилась на работу и собралась забрать Алиску в город, однако мать встала на дыбы. В своей категоричной манере объявила, что нечего ребёнку дышать в городе пылью и гарью. Здесь и воздух свежий, и продукты натуральные.

Ольга Петровна и представить себе не могла, как может остаться без своей Альки. Души во внучке не чаяла. Она вырастила четверых детей, была у неё ещё одна внучка и двое внуков, но никому из них не была так фанатично предана, никого не обожала так исступлённо, ни к кому не испытывала такой рвущей душу нежности, как к этой девочке. Ольга Петровна была Алиске матерью в большей степени, чем Маруся. Она лечила её от ветрянки и гриппа, учила давать сдачи соседским мальчишкам, делала с ней уроки, утешала, когда она ссорилась с лучшей подругой Катей. Разбиралась в её проблемах, успокаивала, поддерживала.

В каждый свой приезд Маруся замечала, что, хотя дочь и любит маму, но главный человек в её жизни – бабушка Оля. На вопрос, не хочет ли Алиса жить с мамочкой в большом городе, девочка уклончиво отвечала, что она бы рада, но тут друзья, школа… И обе, конечно, знали, что дело не в этом.

Алиска была живой копией своей бабки. Её клоном, более молодой версией. Они походили друг на друга не только внешне: крепко сбитая, плотная, с рыжеватыми волосами и крупными чертами лица, девочка даже отдалённо не напоминала мать или тонкокостного, узколицего отца. И не только характером: здесь коса регулярно находила на камень, и бабушка с внучкой страстно скандалили, а потом упоённо мирились. Они были похожи по духу, понимали друг дружку даже не с полуслова – с полувзгляда. В каждом жесте, улыбке, взгляде, принятых решениях и отношениях внучки с людьми Ольга Петровна узнавала себя.

Словом, разлучать этих двоих оказалось нельзя. Да и удобнее одной в городе – проблем меньше, вынуждена была признать Маруся. И смирилась с таким положением вещей. С годами оно стало казаться единственно верным, возможным и правильным. И незыблемым.

Пока этим летом Ольга Петровна не умерла.

Марусино горе не шло ни в какое сравнение с тем отчаянием, в которое пришла Алиса. Вот тут она и осознала, что теперь до конца дней будет расплачиваться за то, что когда-то поддалась (с облегчением, что уж себе врать!) на уговоры матери, предоставила Ольге Петровне самой растить Алиску. Правда заключалась в том, что они с дочерью были чужими людьми.

Она ничего не знала о том, что творилось в жизни её ребёнка. К тому же Алька обладала тяжёлым, колючим характером и находилась в весьма сложном возрасте. Маруся не понимала Алису и слегка побаивалась.

А девочка словно мстила ей за бабушкину смерть и своё внезапное голое одиночество. Позабыла, что сама ни за что не соглашалась уехать от бабушки, и раз за разом обвиняла мать в том, что та её бросила. Перечила во всём из принципа. В лицо заявляла, что она плохая мать. Кукушка. Люто ненавидела Руслана, который раньше ей нравился. Но теперь тот факт, что у матери есть близкий человек, а у неё нет, казался невыносимым. К тому же, наверное, подспудно девочка чувствовала, что Маруся куда сильнее привязана к мужу, чем к дочери.

Намешано тут столько, что не разгребёшь… Но Маруся верила, что всё наладится. Смена обстановки пойдёт им на пользу, сблизит. Она видела, что Алисе в Каменном Клыке нравится, и надеялась, что девочка освоится, привыкнет жить с матерью и отчимом, найдёт новых друзей. Правда, с учёбой было не ясно: ближайшая школа, как выяснилось, находилась в посёлке Радужный, в десяти километрах от Каменного Клыка. Как раз завтра они собирались поехать туда и выяснить, примут ли Алису.

Пока сидела да думала, мешая мечты с воспоминаниями, погода окончательно испортилась. Утро было хмурое, но она надеялась, что днём разгуляется. Не разгулялось. Небо заволокло комкастыми тучами, ветер из ласкового стал пронизывающим, трепал волосы, холодил открытые плечи и руки. Маруся пожалела, что не догадалась взять с собой тёплый свитер: в лёгких брючках и кофточке без рукавов она быстро продрогла.

Море заволновалось: седые волны, догоняя друг друга, набегали на берег и откатывались назад с сердитым шорохом. Азовское море не отличается такой яркой, пронзительной синевой, как, например, Чёрное, выглядит более суровым, аскетичным. Обычно бархатисто-серое, с едва заметным бирюзовым оттенком, оно на глазах потемнело до черноты.

Она вздохнула и поднялась. Надо идти домой, не хватало замёрзнуть и простудиться. Может быть, муж уже вернулся. Он уехал в Темрюк, а после собирался зайти в местную администрацию. Да и Алиску не мешало бы проведать. Прошептав по обыкновению морю «до свидания», Маруся быстро зашагала к дому.