Кошки-мышки - Наталья Тимошенко Страница 67

Не тратя слова на приказы, Павел молча толкнул Никиту к пустующему месту.

— Одна пара сердец, у которых не осталось тела, — довольно пробормотал он. — Вторая пара сердец, чьи тела еще существуют. И третья пара сердец, вынутых из живых тел, которые еще не остыли.

— Нет! — вырвалось у Яны.

Никита тоже почувствовал, как сердце, пока еще его сердце, пропустило удар. Он что, собирается забрать у них органы, не убивая предварительно?

— Да, моя девочка, — рассмеялся Павел. — Но я буду милосерден. — Он поднял с пола большую кружку, в которой плескалась какая-то жидкость, шагнул ближе к Яне. — Пей. И ты ничего не почувствуешь, обещаю.

Поднес чашу к губам Яны, но та отвернулась.

— Пей, глупая! — раздраженно повторил Павел. — Или ты хочешь чувствовать, как из твоего прекрасного тела вырезают сердце?

По щекам Яны потекли слезы, и она вопросительно посмотрела на Никиту. Тот не знал, что ей ответить. Очевидно, что спасения ждать неоткуда и лучше ей будет ничего не чувствовать. Но если она выпьет и потеряет сознание, уже точно не сможет оказать сопротивление. Впрочем, какое еще сопротивление, когда ни она, ни он не могут пошевелить и пальцем?!

Павел не стал дожидаться ее решения, схватил за затылок, прислонил чашу к губам. По подбородку Яны потекла жидкость, попадая и в рот, и она вынуждена была глотнуть. Почти сразу после этого тело ее обмякло и она упала Павлу на руки. Тот аккуратно, будто драгоценную ношу, опустил ее на пол, выпрямился и подошел к Никите. Ему чашу подавал уже не с таким трепетом. Никита сосредоточил все остатки сил в одной руке и взмахнул ею, выбивая чашу из рук Павла. Та подлетела вверх, сделала дугу в воздухе, разбрызгивая жидкость, и упала на пол.

— Что ж, твое право, — зло фыркнул Павел.

Савелий Павлович продолжал что-то говорить и по-русски сыну, и по-французски Шариссе, но Никита уже не слушал. Он ничего не пил, но ему казалось, что его сознание тоже перешло на какой-то другой уровень. Он будто наблюдал за всем со стороны, не чувствуя больше страха. Никита узнал это состояние: именно его ощущал он во сне Яны. И сейчас не мог в полной мере понять, к лучшему это или нет.

Павел вытащил из-за пояса большой нож, заточенный с двух сторон наподобие кинжала, поочередно подошел к каждому из лежащих на полу сердец, с размаху вонзая нож в плоть по самую рукоятку. Будь Никита в нормальном сознании, его, наверное, замутило бы, но сейчас он смотрел на это равнодушно.

Павел подошел к Яне, присел перед ней на корточки, разорвал футболку и точным уверенным движением разрезал бюстгальтер, обнажая белую как снег кожу на упругой девичей груди. И только когда окровавленное острие коснулось кожи, осознание происходящего обрушилось на Никиту.

— Нет! — он крикнул так громко, что Павел вздрогнул от неожиданности. Прочертил острием неглубокую борозду на груди Яны, рассекая лишь верхние слои кожи, а затем выпрямился. — Ты прав, — спокойно сказал он. — Как бы мне ни хотелось, а я не могу забрать у нее сердце лично.

Он нашел глазами Макарова и протянул кинжал ему. Тот, повинующийся приказам бокора, шагнул ближе, взял кинжал и занес его над бесчувственной Яной.

Савелий Павлович тоже закричал, но в его словах Никита различал имя Шариссы. Та будто и не слышала ничего, смотрела на Макарова, продолжая шептать приказы, и держала в руках куклу с темными волосами, не позволяя Никите двигаться.

Где-то вдалеке Никите почудились какие-то звуки: не то грохот, не то топот. Он мог бы порадоваться, что полиция наконец нашла их, но даже если так, Яну спасти они не успеют. Макаров уже занес над ней кинжал. И Никита не удержался — закрыл глаза.

Мир погрузился в темноту, и он не сразу понял, что не так. Темноту разорвал вопль боли, но кричала не Яна: голос был мужской. В то же мгновение Никита почувствовал, что невидимые цепи больше не сковывают его тело. Распахнул глаза, пытаясь быстро сориентироваться.

Павел стоял за пределами рисунка, наклонившись вперед и прижимая к себе руки. Никита не сразу рассмотрел, что держится он за рукоятку торчащего из груди кинжала. Рядом с ним стоит равнодушный Макаров, внизу тяжело дышит Савелий Павлович, что-то бормочет на французском Шарисса. Обо всем этом Никита подумает потом, пока же, пользуясь ситуацией, он, разбрасывая в стороны свечи, устремился к Яне, на ходу стаскивая с себя куртку. Рана на ее груди была неглубокой, поэтому он просто завернул девушку в свою куртку и поднял на руки.

Грохот снаружи приблизился, слышался теперь уже за дверью, перемежаемый отборными матами и громкими криками.

Явились, наконец.

⁂

Яна вздрогнула и непроизвольно вскрикнула, когда кулак Никиты Андреевича встретился с челюстью Алексея. Алексей же отшатнулся молча, прижал ладонь к лицу и покачал головой:

— И откуда в университетском преподавателе, проведшем четыре дней в плену, такая сила? — только и сказал он.

Силы у Никиты Андреевича, очевидно, только и оставалось что на этот удар, потому что сразу за ним он прислонился спиной к машине и прикрыл глаза.

— Как у тебя совести-то хватило? — едва слышно произнес он. — Она же почти ребенок…

— Я не ребенок! — возразила Яна, кутаясь в куртку Никиты Андреевича. Вообще-то, после того как ей зашили рану на груди прямо в карете скорой помощи, поскольку ехать в больницу она отказалась, доктор велел сидеть в машине, но она не смогла оставаться в стороне. — И Алексей тут ни при чем, это была моя идея.

Никита Андреевич распахнул глаза и удивленно уставился на нее.

— Ваша?

Яна кивнула.

— В любом случае, вам девятнадцать, а ему тридцать два. И это он полицейский, а не вы. Он не имел права рисковать вашей жизнью.

— Но я рисковала ради вас! Иначе вы бы погибли.

— Она права, Ник, — подал голос Алексей, несколько раз подвигав челюстью из стороны в сторону и убедившись, что она не сломана. — Мы никогда не нашли бы тебя без Яны. Когда мы узнали, что во всем виноват Шевелев-младший, а не старший, мы начали оперативно пробивать его, но сам понимаешь, за день такое не делается. Тем более засранец хорошо маскировался. Воронов лично несколько часов в офисе оператора связи провел, над душой у главного висел, пока они не выдали ему все перемещения Павла за месяц. Но там ничего! Падла телефон дома оставлял или же второй, тайный, имел. И, похитив тебя, он как сквозь землю провалился! И папаша его тоже. Наверное, слежку заметил и скрылся на всякий случай, а потом сыночек его тоже прихватил. У нас ни одной зацепки не было, Ник! Единственное, что мы поняли после тщательного осмотра дома Шевелевых, так это что засранцу нужны три пары, а не две. Вот тогда Янка и предложила роль твоей пары сыграть. Мы ей gps-браслет на ногу повесили, чтобы быстро вас найти.

— Почему же тогда едва не опоздали? — зло бросил Никита Андреевич.

— Он слетел нечаянно, — тихо пояснила Яна, густо покраснев.