Адский дом - Ричард Матесон Страница 65

Эдит быстро огляделась.

— А Лайонел?

— Его тело в багажнике.

Она было двинулась к двери машины, но Фишер удержал ее.

— Вам лучше не смотреть на него.

Эдит продолжала вырываться.

— Не надо, — сказал он.

Эдит отступила, отворачивая лицо. Фишер молча сел, слушая ее рыдания.

Она резко повернулась к нему.

— Уедем отсюда.

Он не пошевелился.

— В чем дело?

— Я остаюсь.

Эдит не поняла.

— Я войду внутрь.

— Внутрь? — ужаснулась она. — Вы не знаете,что это похоже.

— Я должен...

— Вы не знаете, на что это похоже! — перебила Эдит. — Он убил моего мужа! Убил Флоренс Таннер! И убил бы меня, если бы вы не вернулись! Там ни у кого нет ни малейшего шанса!

Фишер не стал спорить.

— Не хватит ли двух смертей? Вы тоже хотите умереть?

— Смерть не входит в мои планы.

Она сжала его руку.

— Не оставляйте меня, пожалуйста.

— Я должен.

— Нет.

— Должен.

— Пожалуйста, не надо!

— Эдит, я должен.

— Нет! Не надо! Не надо! Нет никакого смысла входить туда!

— Эдит. — Фишер взял ее руку в обе ладони и подождал, пока ее крик утихнет. — Послушайте.

Закрыв глаза, она замотала головой.

— Я должен. Ради Флоренс. Ради вашего мужа.

— Они бы не захотели, чтобы вы...

— Я хочу этого, — прервал ее Фишер. — Мне это нужно. Если сейчас я покину Адский дом, то, возможно, тоже заползу в могилу и умру. За всю неделю я ничего не сделал. Пока Флоренс и ваш муж изо всех сил старались решить задачу...

— Но они не смогли решить ее! Ее не решить!

— Может быть, и не решить. — Он помолчал. — И все же я попробую.

Эдит быстро взглянула на него и ничего не сказала, остановленная его взглядом.

— Я попробую, — сказал он.

Они помолчали, потом Фишер спросил:

— Вы водите машину, правда?

Он увидел искру надежды у нее в глазах, хотя она ответила:

— Нет.

Он мягко улыбнулся.

— Водите.

Эдит уронила подбородок на грудь.

— Вы умрете, — сказала она. — Как Лайонел. Как Флоренс.

Фишер медленно вздохнул.

— Значит, умру.

* * *

Фишер перешел мост и устало направился по дорожке вокруг пруда. Теперь он был один. На несколько мгновений осознание этого наполнило его таким страхом, что он чуть не повернул и не побежал назад.

Эдит, уезжая, плакала и тщетно пыталась сдержаться. Слезы текли у нее по щекам, когда она развернула «кадиллак» и поехала в туман. Теперь Фишеру в любом случае придется войти в дом. По такому холоду он не сможет пешком добраться до Карибу-Фолс.

Под подошвами его кроссовок хрустел гравий. «Что я собираюсь делать?» — думал Фишер. В голове не было ни малейшей идеи. Добилась ли Флоренс чего-нибудь? А Барретт? Он не мог узнать этого. Может быть, ему придется снова начать все сначала.

Его охватила дрожь, и он напряг мышцы спины, чтобы совладать с ней. Не важно, что предстоит сделать. Он здесь и что-то делает. Эдит будет привозить ему еду и оставлять на крыльце. И так же не важно, как долго это продлится. В данный момент важно лишь одно.

Шагая вперед, он ощутил, как на грудь давит медальон, подаренный ему Флоренс. Он сказал Эдит, что собирается сделать это и ради Барретта, но на самом деле делал это ради Флоренс. Это ей он мог помочь, должен был помочь.

Впереди во мгле вздымался дом. Фишер остановился и посмотрел на него. Этот дом мог стоять здесь тысячу лет. Может быть, в этом таилась разгадка овладевших им темных сил? Фишер не знал. Но если он не сможет найти ответа, то и никто не сможет — в этом он был уверен.

Он молча поднялся по ступеням и подошел к двери. Она все еще была открыта с тех пор, как он вынес из дома тело Барретта. Фишер долго колебался, чувствуя, что вход в Адский дом окончательно и бесповоротно решит его судьбу.

К черту! Все равно, что за судьба у него сейчас?

Он вошел и захлопнул дверь. Потом подошел к телефону и снял трубку. Молчание. Связи не было. «А ты чего ожидал?» — спросил он себя и положил трубку на стол.

Теперь он совершенно отрезан от мира. Фишер повернулся и огляделся.

Он шел через вестибюль с таким чувством, будто дом глотает его заживо.

* * *

18 ч. 29 мин.

В большом зале за огромным круглым столом Фишер ел бутерброд и прихлебывал кофе — Эдит привезла два мешка еды и снова уехала, не сказав ни слова. «Это безумие», — думал Фишер. Эта мысль не покидала его последний час.

Атмосфера в Адском доме была совершенно спокойной.

Ему даже не пришлось раскрываться, чтобы понять это. Осознание этого быстро окрепло, когда он прошел по дому — сначала по второму этажу, по всем жилым комнатам, свободным и тем, где недавно жили. Он ощутил бы любое, самое незначительное присутствие темных сил. Но ничего не было. Какой-то абсурд! Что же тогда с такой свирепостью убило Барретта? Что чуть не погубило Эдит? Он явно ощущал это присутствие, когда бежал по лестнице в погреб. А теперь оно исчезло — дом казался пустым, очищенным, как после работы реверсора. Но это не было и какой-то хитростью, Фишер не сомневался в этом. Когда вчера он впервые раскрылся, то ощутил, как в доме что-то затаилось. Он недооценил силу и коварство этого чего-то, но знал, что оно здесь.

А теперь его не было.

Фишер уставился в пол. У ног лежал один из гальванометров Барретта, корпус его треснул, и из щели, как полированные кишки, торчали пружины и катушки. Его взгляд переместился на другое разбитое оборудование, валявшееся на ковре, потом на реверсор и задержался на огромной вмятине на передней панели. Нечто опустошительное поразило этот зал, оборудование и самого Барретта.

И куда же оно делось?

Он вздохнул и, упершись подошвами кроссовок в край стола, откинулся на спинку кресла. Что дальше? Он вернулся сюда, полный твердой решимости, готовый сражаться. И что же? Он не продвинулся ни на дюйм. Здесь даже нечего было делать.

Фишер прошел по всем помещениям первого этажа, задержался почти на двадцать минут в обеденном зале, глядя на тамошние разрушения — массивный стол, забитый в камин, огромную разбитую люстру на полу, перевернутые кресла, осколки фаянса и стекла, кофейник и блюдо, разбросанные вилки и ножи, засохшую пищу, кофейное пятно, желтоватые кляксы сахара и сливок. Глядя на все это, Фишер пытался вычислить, что здесь произошло. Кто из двоих был прав? Действительно ли причиной того нападения была Флоренс, как утверждал Барретт? Или нападал Дэниэл Беласко, как утверждала Флоренс?