Два сфинкса - Вера Крыжановская Страница 64

– Да, моему могуществу есть границы! Оно останавливается там, где кончается мое знание законов, управляющих силами природы и веществами, из которых образована вселенная. Знание, кажущееся тебе безграничным, в действительности – очень ограничено, и я такой же раб законов, действие которых мне известно только отчасти, как и ты, совершенно их не знающий. А теперь – пойдем! Я сдержу данное тебе слово и верну тебе любимую женщину.

Ричард с удивлением заметил, что они снова идут по незнакомой ему части подземелий. Он видел громадную залу, полную драгоценных предметов, некогда служивших культу. Были здесь и золотые наосы, дивной чеканки, вазы всевозможных форм, мистические символы, шкатулки никогда не виданной формы, свертки ковров и материй и, наконец, свитки папируса, симметричными рядами разложенные на полках.

– Да у вас здесь целый музей! – заметил Ричард.

– Да, вашим современным ученым было бы интересно осмотреть эту коллекцию. В этом недоступном тайнике древние гиерофанты сложили драгоценнейшие сокровища Египта. Впрочем, вряд ли любопытным удастся скоро проникнуть сюда, – ответил Аменхотеп, увлекая своего спутника, в котором проснулся археолог и который в нерешительности остановился.

Наконец они вошли в круглую и совершенно темную залу. Только когда Аменхотеп зажег факел, Ричард увидел, что посредине, на высоком цоколе, стояла большая статуя, закрытая покрывалом.

Аменхотеп нажал пружину и тотчас же в цоколе открылась узкая дверь и стали видны ступеньки узкой лестницы, спускавшейся вниз. Наконец маг остановился перед бронзовой дверью и погасил факел. С минуту они оставались в совершенной темноте. Затем дверь бесшумно отворилась – и пораженный Ричард увидел перед собой род грота со светящимися стенами. Такой же неопределенный свет, какой он раньше видел везде вокруг себя, царил и здесь, только он был сильней и более голубого оттенка. Какой–то пар носился в воздухе и не позволял ясно видеть отдаленные предметы и судить о размерах грота.

Аменхотеп вытащил из–за пояса жезл с семью узлами и быстрым и энергичным движением сделал им в воздухе знак креста.

Молния прорезала воздух и из земли повалил густой дым, который заволок все. Когда он отчасти рассеялся, Ричард увидел, что стоит как бы у большого круглого окна, из которого видно было утопавшее в лунных лучах кладбище, где была погребена Альмерис. Он видел белый мраморный крест, у подножия которого, прижавшись головой к погребальной урне, стоял на коленях гений и плакал, видел цветы, росшие у подножия монумента. Ночной ветер тихо шелестел листвой деревьев, а под ними была скамейка, на которой он проводил столько часов, мечтая о покойной.

И все это было так близко и так живо, что стоило только, казалось, выпрыгнуть из этого странного окна, чтобы очутиться внутри запертой решетки. Вдруг Ричард вздрогнул. На маленькой, усыпанной песком площадке перед памятником появилась фигура Аменхотепа. Белая одежда его была покрыта фосфорическими пятнами, широкий луч света окружал его голову и отчетливо слышны были магические формулы, которые он произносил на каком–то незнакомом языке.

Он продолжал потрясать своим жезлом и, казалось, рисовал им в воздухе каббалистические знаки, которые в огненном виде появлялись над могилой, кровавым светом отражаясь на белом мраморе.

Вдруг яркая молния огненным зигзагом прорезала темное небо. Надгробный памятник осветился точно заревом пожара, а затем раскололся с треском, похожим на взрыв. Из образовавшегося отверстия поднялось белое, круглое как шар облако, которое завертелось и устремилось к окну. Могила же и все, что ее окружало, исчезло.

Минуту спустя, грот принял свой прежний вид. Около же Аменхотепа вращалось белое облако, из которого вырисовалась фигура Альмерис. Одета она была во что–то светлое, волосы были распущены. Она сердито взглянула на мага, который, подняв руку, с надувшимися от напряжения на лбу жилами, казалось, пронизывал видение своим взором.

– Подойди, Нуита, Валерия, Альмерис, и займи свое место рядом с человеком, которого ты любишь и который любит тебя. Я возвращу тебе жизненную теплоту, плотность тела и способность чувствовать всеми фибрами твоего существа. Наслаждайся радостью жизни и любви!

По мере того, как говорил Аменхотеп, Альмерис, казалось, становилась все компактней. Щеки и губы ее окрасились, а глазам ее вернулся их прежний блеск. Раздался ее нежный и глухой голос, дрожавший в эту минуту от негодования:

– Как смеешь ты вызывать меня и с такой силой, что производишь беспорядок в моем астральном существе? То, что ты хочешь мне дать, составляет предмет желания только тех, которые жаждут еще жизни. Я же – я победила смерть! Я прошла мрачные двери неизвестного, которое пугало меня, когда я всей душой жаждала жить с моим мужем. Теперь поздно! Смерть порвала плотские узы, связывавшие нас. Я испытала радость освобождения, сбросила материальную оболочку и постигла величие законов, которые, страданиями и смертью толкают нас на пути совершенствования. Я не хочу, чтобы ты отнял у меня то, что я уже приобрела!

– Альмерис! Альмерис! – взывал Ричард, протягивая ей руки. – Разве ты перестала меня любить, если отказываешься от божественного дара – жизни?

– Нет, нет, я люблю тебя больше, чем когда–либо! Но именно потому, что мои глаза прозрели, я и отказываюсь от чудовищного дара этого вероломного служителя науки, который пользуется силами света для торжества тьмы и насилия над духом. Не приходи в отчаяние! Я все объясню тебе.

Продолжая говорить, Альмерис приблизилась, словно ее неудержимо привлекал умоляющий взгляд любимого человека.

Вдруг Аменхотеп, с быстротой молнии, очертил жезлом вокруг нее огненный круг. Из земли полыхнуло пламя. Волна красноватого пара окружила светлую фигуру Альмерис и точно залила ее кровью. Альмерис зашаталась и опустилась на землю. Пурпурный пар точно всасывался в складки ее серебристой одежды, а тело быстро принимало розовый, жизненный оттенок. Глаза ее были закрыты.

– Что ты с ней сделал? – вскричал Ричард, почти забывая, что Альмерис умерла и что перед ним только ее призрак.

– Она поглощает жизненные токи, которые оплотнят ее астральное тело. Она будет духом и женщиной, и ей не страшны будут ни смерть, ни старость, – с улыбкой ответил Аменхотеп.

Очерченный вокруг Альмерис круг стал гаснуть; тогда маг подошел к ней, поднял и положил на ложе.

Только в эту минуту Ричард заметил в гроте ложе и несколько стульев. Кроме того, около стены стояло семь шкафов из какого–то прозрачного, как хрусталь, вещества. В каждом стояли амфоры различного цвета: зеленые, как изумруд, красные, как рубин, синие, как сапфир, золоченые, и от всех них исходил фосфорический разноцветный свет. На полках стояли широкие кубки и блюда.

Аменхотеп взял один из кубков и наполнил его каким–то веществом, которое тотчас же вспыхнуло и с минуту горело ослепительным пламенем, потом погасло, распространяя легкий дым приятного и живительного запаха.

Поставив кубок на стол, рядом с ложем, маг отступил назад. В эту минуту Альмерис открыла глаза и выпрямилась. Теперь она имела вид вполне живой женщины.