Вторжение - Дин Кунц Страница 63

Магазины и дома напоминали мавзолеи, только без начертанных на них имен и эпитафий, словно после похорон про мертвых навечно забыли.

В недвижном воздухе стояла кладбищенская тишина. Белые грибы более не изображали плачущих женщин и мужчину.

Пернатые символы смерти не проносились по зловещему небу, ни вороны, ни совы. Птицы не пели и не копошились на ветвях, не ковырялись в земле в поисках толстых дождевых червей, не сидели на заборах или проводах.

Несмотря на отсутствие крылатых вестников смерти, Молли чувствовала, что большинство жителей Черного Озера умерли. Совсем недавно она думала, что их можно будет найти в домах, превращенных в крепости, с огнестрельным оружием, ножами, бейсбольными битами, готовыми защищать свои семьи, но теперь она знала, что ошибалась.

Тех, кого не убили, забрали и заточили в камеры для проведения экспериментов или просто для жестоких издевательств. В этих домах более никто не жил, разве что осмелевшие мыши бегали по комнатам, а в подвалах росли инопланетные растения, набирая силы на разлагающихся трупах.

Молли обернулась на детей, и ее передернуло, когда она увидела, с какой надеждой они смотрят на нее, не сомневаясь, что с нею они в полной безопасности. Некоторые улыбнулись ей, и ее тронула их уверенность в том, что она сможет уберечь своих подопечных от любой угрозы. Она тут же отвернулась, чтобы дети не успели заметить заблестевшие на глазах слезы.

Даже готовая отдать за детей жизнь, Молли не считала, что заслуживает такого доверия. В этой всемирной катастрофе, когда целые армии уничтожались, прежде чем хоть один солдат успевал выстрелить, она особенно остро чувствовала, что они с Нейлом не в силах решить стоящую перед ними задачу.

Писательница-неудачница с пистолетом, священник-неудачник с помповым ружьем. В своей жизни они достигли успеха (достигли, тут двух мнений быть не могло) только в одном — в любви. В выдерживающей все испытания и только растущей любви друг к другу они находили спасение и умиротворение.

Их враг, однако, не знал силы любви. Судя по имеющимся в их распоряжении доказательствам этим пришельцам была неведома сама концепция любви.

Вергилий повернул за угол, на Прибрежную авеню, и, следуя за ним, Молли на мгновение подумала, что влажный воздух и этот особенный свет объединили усилия и создали некий эквивалент миража. Потому что на следующем перекрестке, западнее, в квартале от них, словно установили огромное зеркало, и в нем она увидела Вергилия и следующую за ним процессию.

Но тут же поняла, что другую процессию возглавлял не Вергилий, а ирландский сеттер. Две вооруженные женщины, не одна, шли в авангарде, и один вооруженный мужчина, ниже ростом и старше Нейла, замыкал колонну. А между взрослыми Молли увидела с десяток детей и полдюжины собак.

Эта группа направлялась на север по улице, параллельной Главной. Они остановились, глядя на Молли. При таком плохом освещении и с другого конца квартала лиц она, естественно, разглядеть не могла, но почувствовала их изумление.

Приветственно помахала им рукой, и они ответили тем же.

Собака, возглавлявшая колонну, ирландский сеттер, не сбавила шагу. И после короткого колебания женщины решили последовать за ней, а не поворачивать на Прибрежную авеню, чтобы подняться вверх по холму и утолить любопытство. Они еще не закончили свою работу.

А кроме того, они поняли, чем заняты Молли и Нейл, точно так же, как и она поняла, чем заняты они. Детей в Черном Озере было слишком много, чтобы их всех могла спасти одна команда. И если они увидели вторую команду, вполне возможно, что была и третья, а то и четвертая.

Мысль эта могла бы поднять настроение Молли, если бы она не думала, что они не спасатели, а жнецы.

Другая группа миновала перекресток и скрылась из виду.

Вергилий подвел Молли к большому викторианскому дому с его элегантным фронтоном, мансардными окнами, пряничными карнизами.

Она посмотрела на часы. Почти полдень. Десятъ часов прошло с той минуты, когда она впервые увидела светящийся дождь и койотов на крыльце. Молли чувствовала, что их время истекает и очень скоро в этой войне, какой бы она ни была, будет нанесен последний удар.