Отдел - Алексей Сальников Страница 62

— Может, тогда отдел распустить, нехай живут, — сказал Игорь Васильевич. — Ну, конечно, есть большая вероятность, что поездка впустую пройдет, но есть ведь и маленькая, что не зря съезжу. Если мы из-за большой вероятности людей убиваем, может, стоит из-за маленькой съездить?

— Да делай ты, что хочешь, все равно ведь поедешь, даже если запрещу, с пеплом или без.

— Я с тобой поеду, — сказал Игорь Игорю Васильевичу и вопросительно посмотрел на Эсэса.

Тот утвердительно кивнул.

— Я тоже, — сказал Молодой.

— А ты не поедешь, — сказал Эсэс с интонацией, не оставляющей места для возражений.

«Соседний город» и «потеря времени» по сути дела были не более чем громкими словами, которыми Сергей Сергеевич пытался пробудить лень в ретивых сотрудниках. Дорога заняла от силы полтора часа не самой быстрой езды на джипе Игоря Васильевича. Труднее было дождаться хозяйку квартиры — они поехали в будний день, и та была на работе. Можно было, конечно, посетить ее на рабочем месте, Игорь это предложил, а Игорь Васильевич ответил встречным предложением: подойти к офису жены Фила с военным оркестром и флагами, а пепел везти на лафете. Игорь не понял этой саркастической шутки, но не решился попросить пояснения.

— Тут и так палево, — отмолчав свой гнев, объяснил Игорь Васильевич, но и из этого объяснения Игорь ничего не понял.

Вообще, всю дорогу они молчали, поскольку ситуация не подразумевала излишней болтовни. Игорь вызвался ехать, только чтобы отдать последнюю дань умершему, хотя догадывался, как бы к этой поездке ради ритуальной потребности отнесся сам Фил. Игорь понимал, что Фил хотел бы развеяться по воздуху, не создавая окружающим проблем, поэтому перед внутренним взором Игоря появлялась виноватая кривая усмешка Фила, от которой ком подступал к горлу.

— О, вон его дочка идет, наверно, с продленки, — заметил Игорь Васильевич, — но мы к ней выходить не будем, а то еще напугаем ребенка.

Игорь вгляделся в ту сторону, куда показал подбородком Игорь Васильевич. Снег посерел из-за недавних оттепелей, и дочь Фила была во всем сером, окружающий придомовой пейзаж замыливал ее очертания, отчетливо виделся через забрызганное грязью автомобильное стекло только большой розовый рюкзак с теми же лошадями, какие красовались на футболке сисадмина, к которому ушла Игорева жена (Игорь видел фотографии с корпоратива, которые жена выложила во «ВКонтакт». Он пересматривал их на днях, и снимки уже не казались ему столь безобидными, как вначале, когда он видел их впервые).

Игорь поделился своими наблюдениями с Игорем Васильевичем, тот внезапно живо откликнулся.

— Это из сериала «Мой маленький пони». Там этих лошадей до черта. У меня внук и внучка их собирают во всех возможных видах. Внучка, я еще понимаю почему, но какого хрена внук это делает — без понятия. И ботаники, из великовозрастных, тоже угорают по этому делу, так что ничего удивительного. Френдшип из мэджик. Я даже имена некоторых лошадей знаю, не поверишь. Пинки Пай. Эппл Джек. И все они, бля, живут в Эквестрии.

— И сколько твоим внукам? — спросил Игорь.

— По одиннадцать, — ответил Игорь Васильевич, — они двойняшки. Прикинь, я всю жизнь с презрением относился к мультипликации, ну, за вычетом тех лет, что сам ребенком был, да и какие тогда были мультфильмы? Тогда даже телевизор-то не в каждом доме, по-моему, стоял. А тут внук показал мне несколько мультсериалов. Там, знаешь, в некоторых один в один наша жизнь с тобой. Тот же «Американский папаша» — про цэрэушника, который до сих пор головой в никсоновских временах. «Южный парк» — хорошая сатира на тот дурдом, который повсеместно творится. И главное, шутки там такие, что даже я, взрослый человек, многое повидавший, иногда невольно краснею. Я бы постеснялся такие в компании собутыльников рассказать, а они их свободно несут с экрана. У нас, как бы ни шутила вся эта молодежь юмористическая, они все равно не могут перейти грань какую-то, все равно видна зажатость, а эти — только в путь. Я патриот, но в области сатирической мультипликации мы однозначно как люди начала двадцатого века по сравнению с хиппарями.

Самое интересное в этом синефильском монологе было то, что Игорь Васильевич произносил его совершенно спокойным, тихим голосом с интонациями скорбящего человека.

— Давай хоть радио включим, а то в тишине и с ума сойти можно, — предложил Игорь.

Игорь Васильевич безропотно покопался в радиостанциях, но остановился на такой, что лучше бы в машине оставалось тихо, — это была станция, передававшая медленную классическую музыку, что вкупе с прахом в салоне и черной обивкой самого салона создавало ощущение катафалка. Игорь не решился предложить поменять волну, и стал мрачно смотреть по сторонам.

Пасмурная погода создавала ощущение, что уже темнеет. Первые отработавшие и отучившиеся жильцы появлялись во дворе и разбредались по подъездам с пакетами покупок. Люди появлялись со стороны единственного въезда во двор, Игорь видел только их удаляющиеся спины. Это создавало ощущение унылого конвейера.

— Мы ее так не пропустим? — спросил Игорь.

— Не должны, — уверенно заявил Игорь Васильевич. — На улице светло, я знаю, где подъезд, как только она войдет, я ее сразу же замечу.

Постепенно поток народа схлынул, но женщины, которую они ждали, все не было. Из подъездов потянулись собаководы. Неизвестно, что было унылее — видеть расползающихся по домам людей, сопровождаемых печальной музыкой, или же наблюдать под такую же классическую музыку, как прямо перед капотом машины, буквально в двух метрах от бампера, откладывает кучу ризеншнауцер, а его пожилая хозяйка в красном платочке и толстом синем пуховике, похожем на пуховик художника, что приходил в отдел, курит, внимательно созерцая процесс дефекации. Только тут Игорь заметил, сколько вокруг машины оттаяло коричневых кучек. В их расположении были какой-то свой особенный порядок, логика и своеобразная гармония.

— Хоть бы убрала за кобелем, — сварливо заметил Игорь Васильевич, когда ризеншнауцер закончил свои дела.

Будто услышав упрек Игоря Васильевича, старушка посмотрела прямо в салон машины и уверенной походкой, подтягивая за собой черную собачину, пошла к водительской дверце. Игорь Васильевич в ответ на ее суровое постукивание слегка опустил стекло.

— Что ж вы за собачкой-то не убираете? — упрекнул он старушку.

— А что вы тут встали? Вы ждете кого-то? — как бы не услышала его старушка.

— Тебя ждем, красавица, похитить хотим, по кавказскому обычаю, — отвечал ей Игорь Васильевич.

— Вы если машину здесь хотите ставить, то стоянка платная, — опять не услышала Игоря Васильевича собачница, в голосе ее было столько уверенности и претензии, словно она сама была собственником стоянки.

Неизвестно откуда рядом со старушкой нарисовался высокий чернявый молодой человек лет двадцати, он тоже зачем-то постучал в окно к Игорю Васильевичу, как будто тот должен опустить стекло еще ниже.

— Слушай, брат, — обратился парень, слегка наклонившись к щели в окне, — тут не надо бесплатно стоять, тут для своих стоянка, брат. Если проблем не хочешь, то или надо платить, или не надо тут стоять.