В плену фиолетовых зеркал - Василий Ефимов Страница 62

— Почему некоторые ипплесты тонут?

— Закон баланса.

— Закон баланса?

— Да. Когда океану-мраку не хватает энергии, на поверхность всплывает необходимое количество ипплестов для её производства. Если энергия в избытке, то треугольники тонут.

— Почему ты рассказываешь и показываешь мне всё это?

— Потому что ты думаешь, что полученные сведения позволят многое понять. Но здесь всё куда проще, чем ты себе представляешь.

— Откуда такая благосклонность?

— Это моя работа.

— Раз в несколько лет давать абстрактные инструкции?

— Да.

— Я хочу изменить свой сценарий! Почему здесь нет правил, которые нельзя нарушать? Что мне сделать, чтобы Сатана обратил на меня внимание?

— Просто играй.

— И всё?

— Да.

— И других путей, кроме как плыть по течению, нет?

— Нет.

— Такого не может быть.

— Может, это же ад. Где бы ты ни был, что бы ты не делал, о чём бы ни думал, к чему бы ни стремился, всё бесполезно. Вечное рабство и полное безвластие.

— Сырьевой элемент, который шлифуют независимо от его желаний. Ужин для капризного гурмана в дорогом ресторане! Еда! Чёртова еда! Или кто я? Строительное сырьё, как говорил Горнер? А может быть я просто ничтожный раб, дух которого постепенно ломают, чтобы он однажды сказал: «Да, я рождён быть рабом, это моя судьба»?! Уж не знаю, что лучше!?

— Восхитительная самооценка. Твоё сознание изменяется, поздравляю.

Винсент не ответил, но ему хотелось закричать от гнева. Если бы он мог, то сам бы стал адом и с наслаждением чувствовал, как все в нём мучаются.

— Сдержанный гнев это хорошо, особенно когда он смешан с отчаянием. Чем сильнее, тем лучше.

— Приятного аппетита.

На мгновение возникла полная тьма.

Винсент оказался на стартовой платформе. Цветок был раскрыт. Царила тишина.

— В один прекрасный день, когда птиц не окажется на гнёздах, вы втроём перенасытитесь как сегодня, потом ты накормишь свой рюкзак. Ему сполна хватит и трёх яиц. Только в него нужно класть надтреснутые яйца. Он должен узнать, что ему можно их есть. Когда рюкзак созреет и полакомится тобой, защитники должны донести его к цветку, чтобы тот проглотил его.

— Я попаду внутрь ипплеста?

— Да.

— Что там?

— Увидишь. Возможно, ты даже захочешь там остаться.

— Останусь, если мне понравится. А что будет с Тэроном и Хольфом.

— Они тоже туда попадут, вместе с тобой.

На мгновение воцарилось молчание.

— Миронт?

— Что?

— Если над головой вместо неба дно океана-мрака второго уровня, то, как объяснить плывущие по нему облака, тусклое солнце, смену дня и ночи?

— Плывущие облака это отходы от переработки энергии, получаемой от ипплестов. Они выбрасываются, время от времени.

— Проще говоря, экскременты.

— Да, если угодно.

— А что же тогда выступает в роли солнца?

— То, откуда эти отходы выбрасываются.

— Здорово, а почему оно светиться?

— Заряженные частицы психокинетической плазмы, плюс некоторые радиоактивные соединения в большой концентрации и всё такое. Я в этом не очень разбираюсь.

— А день и ночь?

— Все тёмные сферы, из которых состоит ад, вращаются вокруг своей оси. Точнее сказать вокруг одной общей оси, которая пронизывает их насквозь. Они вращаются в противоположных направлениях относительно друг друга.

— Почему ночью небо заливается красным светом?

— Продукты распада отбросов растворяются в воздухе и реагируют с газами выделяемыми почвой.

— А кислотный дождь, который идёт раз в два месяца?

— Когда облака становятся слишком густые и тяжёлые они собираются в кучи. Мельчайшие взвешенные капли сливаются друг с другом, становятся тяжёлыми и падают на землю.

Воцарилась тьма.

— Я тебе показала и рассказала достаточно, — сообщила Миронт.

— Пора мне расплачиваться за нашу беседу?

— Ты будешь платить мне до тех пор, пока не наступит моя смерть.

Винсент лежал на операционном столе, намертво привязанный ремнями по рукам и ногам. Перед ним стояла та же девушка, что и была с ним в ванной. К ней подошёл помощник в белом халате со шприцом в руках.

— Нет, — сказала она, — наркоз не нужен.

Винсенту стало немного не по себе, но, несмотря на все усилия двигаться он не мог.

— У тебя здесь много лишнего, вредного для жизни, — говорила она, гладя ладонью по коже живота Винсента, — но мы всё исправим. Миронт надела резиновые перчатки, взяла большой кусок ваты и смочила его в антисептической жидкости. Она принялась медленно обмазывать Винсенту живот. При этом на её лице выражалось предвкушение праздника. — Мне повезло, что ты мне попался, я долго ждала такого пациента. Инструменты!

Миронт взяла в руки скальпель проткнула им кожу в месте солнечного сплетения и медленно разрезала по линии симметрии до паховой зоны. Она взглянула на своего пациента (чей взгляд молил прекратить мучения) и улыбнулась. Миронт просунула руки внутрь его живота и принялась массировать внутренние органы. Винсент вскрикивал и стонал, но никак не терял сознания. Он чувствовал всё во всех красках.

Миронт потихоньку вынула ему полкишечника, намотав его как верёвку на руку.

— Ну что же ты не просишь прекратить, неужели нравится?

— Если я попрошу, то ты будешь делать это вдвое дольше.

— Умный мальчик.

Миронт продолжала в том же духе несколько часов. Она отрезала части от других органов, затем пришивала их. Винсент терял много крови, но только не сознание. Наконец ему наложили швы и отправили в палату с дырявыми стенами и потолком. На улице шёл дождь и завывал ветер, оставляя отпечаток погоды в помещении. Медбрат поднял его с носилок и швырнул на металлическую кровать с пружинистым дном. На ней не было ни белья, ни подушки, а только изъеденный молью и жучками влажный матрац.

При каждом движении Винсент чувствовал невыносимую боль в животе, казалось, что у него до сих пор там кто-то копается и что-то вырезает. Один раз ему принесли поесть: холодную испорченную жидкую кашу, где плавали черви. При виде этого появился неестественный аппетит, и он жадно съел эту кисловато-сладкую жижу со слабо хрустящими особо вкусными живыми кольчатыми элементами.

Винсент лежал на кровати, и всё время мёрз, с потолка на него капала вода, его ласкал холодный сквозняк. Через день он простудился, поднялась температура, тело распухло, сквозь швы сочился гной.