Пятиозерье - Виктор Точинов Страница 62

С другой стороны, тяжесть боевого оружия наполняла Слона уверенностью. Уверенностью в своих силах и желанием пустить эти силы в ход.

Впрочем, маленькое сомнение оставалось: точно ли автомат боевой? Слон знал, что для коллекционеров в больших количествах изготавливаются весьма точные копии и оружия, и боеприпасов... Маловероятно, конечно, что здесь в таких живописных позах лежат коллекционеры-любители, но все же...

Он проверил положение предохранителя, и, не вставляя магазин, поднял ствол вверх. Надавил на спуск. Грохнул выстрел. Отдача толкнула руку. Выброшенная гильза упала на песок. Оружие было настоящее. Боевое.

Выстрел заставил Миху дернуться от неожиданности. Укроп испуганно присел. Взгляд его перебегал с одного приятеля на другого. Слон присоединил магазин, дослал патрон, поставил на предохранитель, а потом спокойно и деловито закинул автомат за спину.

— Значит, это их по лесу ловят... — нарушил молчание Миха. — Или их друганов. И никто не знает, что они тут, того... замоченные... Значит, можно...

Он сбился и посмотрел на Слона, ища поддержки. Слон улыбнулся поощрительно, нагнулся, без всякой брезгливости перевернул труп и снял с него подсумок с запасными магазинами.

Миха продолжал, уже увереннее:

— Значит, пушки можно замылить. Все равно на тех подумают, кто их тут...

Слон молча кивнул головой. Укропа никто и ни о чем не спрашивал.

Миха подобрал валявшийся пистолет, сжал двумя руками, явно подражая полицейским из голливудских боевиков. Поводил стволом вправо-влево, целясь в ближайшие кусты. Потом засунул оружие за брючный ремень.

Для Укропа ни автомата, ни пистолета — по крайней мере на виду — не обнаружилось. Он, впрочем, и не горел желанием вооружаться. Так и остался при своем пластмассовом муляже. И приобретения компаньонов его совсем не обрадовали.

— Зачем вам это? — спросил Укроп. — Куда вы с этим? Бросили бы на хрен, а?

Миха снова обменялся взглядами со Слоном. Казалось, они начали понимать друг друга без слов.

— Куда с этим? — переспросил Миха. — Да вот в «Бригантину» прошвырнемся...

— С дружеским ответным визитом, — добавил Слон.

10 августа, 11:10, ДОЛ «Варяг»

Объемистая потрепанная сумка с эмблемой Олимпиады-80 заполнилась меньше чем наполовину — вещей у сторожа набралось немного.

Оставалось забрать из подсобки ружье и разыскать наконец Чубайса. Визит в канцелярию (она же бухгалтерия) Степаныч откладывал напоследок. Он вообще бы туда не пошел, благо трудовой книжки не имел, работал по договору. Но денег не хватало даже на дорогу до города. Всю невеликую свою зарплату живущий на казенных харчах Степаныч сразу по получении тратил на закупку месячного запаса своего единственного лекарства; а по расчету хоть что-то, да причиталось.

О будущем он не задумывался — миграционный центр куда-нибудь пристроит, благо без работы сидят лишь наплодившиеся в немереных количествах инженеры да педагоги, а дворники с истопниками нужны всегда.

...На дверях подсобки висел новый замок. Степаныч остановился в раздумье.

Завхоз Федор Павлович уехал на три дня в город, отпросившись у Горлового, — значит, замок поменял сам начальник лагеря и ключи у него. Идти к нему на поклон не хотелось, но еще меньше хотелось бросать припрятанное в дальнем углу ружьё...

Степаныч размышлял над этой дилеммой, когда его машинально обводящий окрестности взгляд зацепился за рыжее пятно, слабо виднеющееся сквозь кустарник.

10 августа, 11:12, лес

Сняв с поста и отправив в лагерь тыловое охранение, Леша Закревский внимательно осмотрел в бинокль берега Блюдца, благо это идеально круглое лесное озерцо было невелико. Но нигде не обнаружил Дронта и компании.

Погано. Леша наклонился, зачерпнул прохладную, несмотря на жару, воду, ополоснул разгоряченное лицо. Сделал пару глотков из фляжки — в ней вода оказалась гораздо теплее. Задумался.

Потом двинулся в сторону полевого штаба «Варяга» — у оставленного там Цветкова могли появиться какие-то новые сведения...

Можно, конечно, посчитать задачу выполненной. Можно решить, не особенно даже себя и обманывая, что дезертиры из четвертого отряда давно вернулись в лагерь, сидят и режутся в карты в своей палате.

Но Закревский знал: не хочешь неприятных сюрпризов — всегда просчитывай развитие событий заодно и по худшему из возможных вариантов. Стоит предположить, что шестеро мальчишек до сих пор в лесу. И могут попасть под пули проводящих облаву. Леша знал не понаслышке, какая неразбериха, заканчивающаяся порой стрельбой по своим, случается при операциях на сильно пересеченной местности.

До штаба он добраться не успел. Словно эхо мыслям Закревского, в лесу грохнул одиночный выстрел. Не гулко-раскатистый, из охотничьего ружья, — но сухой, резкий звук, издаваемый боевым оружием. «Автомат или карабин», — подумал Леша. Началось...

Он резко изменил направление и бегом двинулся в ту сторону, где стреляли.

10 августа, 11:20, Солнечноборск, ЦРБ

— Знаешь, он мне снится, этот мальчишка, — сказал Пробиркин.

Свете хотелось удивленно воскликнуть: «Как, и тебе?!» — но она сдержалась. Лишь постаралась придать лицу выражение легкого недоумения.

И стала ждать продолжения.

Доктор продолжил — медленно, делая долгие паузы, как будто раздумывал: надо ли вообще всё это говорить.

— Один и тот же сон... Почти каждую ночь, и днем, если усну, тоже... Странный сон... Кошмарный... Снится, что провожу я занятие, на озере... Солнечный день, всё как обычно, дети ныряют, делают «поплавок»... И тут подходит этот белоголовый мальчишка, о чем-то меня спрашивает... Я не хочу отвечать, совсем не хочу, я почему-то во сне боюсь его, пытаюсь бежать — и не могу. Оцепенел, ноги не слушаются.

Что-то говорю, долго, — а сам вижу: ребятишки всё никак не выныривают, так и качаются на воде «поплавками»... Потом как-то резко, как склейка в кино — белоголового уже нет, делся куда-то, а дети наконец вылезают из воды — и все мертвые. Лица синие, распухшие — ни глаз, ни носа не видно. Идут ко мне, со всех сторон. И что-то мне говорят, вернее хотят сказать, — а вместо слов из губ кровь... Густая, черная... Тут я каждый раз просыпаюсь.

Пробиркин замолчал.

Света подумала: стоит ли ей рассказать про свои сны? — и решила, что не стоит. Вместо этого спросила:

— А о чем он тебя спрашивал?

— Не помню! Но, наверное, что-то я не то отвечал... Иначе дети-утопленники на меня бы не полезли... Бр-р-р... даже днем как вспомню, в дрожь бросает: раздутые, осклизлые...

— Подожди, Сережа. Мы не про приснившихся детей-утопленников, а про мальчика Тамерлана. Ты ведь занимался с его отрядом? С четвертым? Как он при этом себя вел? Что говорил, что делал? Паренек приметный, ты должен был обратить внимание.