Огонь и сера - Дуглас Престон Страница 6

Ресторанчик «Шантеклер» на шесть столиков приткнулся в одном из закоулков Амагансетта, между Блафф-роуд и главной дорогой. Д'Агоста сидел на узкой деревянной скамеечке и щурился по сторонам. Больше всего это миниатюрное заведение походило на одну из тех восьмиугольных французских тарелочек, за которые люди с непонятной радостью выкладывают бешеные деньги только потому, что посуда французская. Д'Агоста на мгновение зажмурился. После затхлого сумрака на чердаке Гроува желтые ящички с нарциссами и желтые тафтовые занавески на желтых разрисованных окнах и скатерти из желтого шелка – все это казалось нестерпимо жизнерадостным. Взгляд сам собой цеплялся за спасительные островки зеленых и красных пятнышек.

Хозяйка – невысокая румяная женщина средних лет – поспешила к их столику.

– А, мсье Пендергаст! Comment cava? [1]

– Bien, madame [2].

– Вам как обычно, мсье?

– Oui, merci [3].

– А вам, офицер? – обратилась она к д'Агосте.

Д'Агоста покосился на исписанную мелом грифельную доску у входа. Половина меню была ему незнакома, вторая половина не вызывала аппетита. Словно запах немытого тела, д'Агосту преследовал смрад горелой плоти.

– Спасибо, ничего.

– Что-нибудь выпить?

– Пиво «Бад», охлажденное.

– К сожалению, мсье, спиртное мы не подаем. Нет лицензии.

Д'Агоста облизнул губы.

– Тогда чаю со льдом, пожалуйста.

Приняв заказ, хозяйка удалилась, и д'Агоста перевел взгляд на Пендергаста, который успел переодеться в обычный для себя черный костюм. Все еще под впечатлением от неожиданной встречи, д'Агоста заметил, что за пять лет фэбээровец ни капли не изменился. Эх, жизнь, нормальные люди за это время идут в рост по работе, а сам д'Агоста идет только вширь. Останься он в Нью-Йорке, и за десять лет бы так не раздался!

– Как вы нашли это место? – спросил он.

– Почти случайно – я живу в нескольких кварталах отсюда. Вполне возможно, это единственное приличное заведение во всем Гемптоне, свободное от представителей элиты. И я все же надеюсь, вы передумаете и закажете поесть. Рекомендую яйца-пашот. За пределами Парижа никто не готовит голландский соус так хорошо, как мадам Мерле: у него такой нежный, бархатистый вкус с тончайшим оттенком полынной горечи, который не спутаешь ни с чем.

Д'Агоста мотнул головой.

– Вы так и не сказали, зачем приехали.

– Я уже говорил, что снял дом на неделю. Я... как бы это выразиться... Разведываю местность.

– Разведываете? Чего ради?

– Организую нечто вроде курорта для приболевшего друга. Подруги, если быть точным. Вы с ней еще познакомитесь. А теперь ваша очередь. Последняя весточка от вас пришла из Британской Колумбии, где вы писали романы. Должен сказать, «Ангелы чистилища» очень даже читабельны.

– Читабельны?

– Что до полицейского делопроизводства, – помахал рукой Пендергаст, – то здесь я пас. Мои вкусы относительно остросюжетной прозы не заходят дальше Джеймса [4].

Д'Агоста уже хотел поправить друга, спросив, не имел ли тот в виду Ф.Д. Джеймс [5], но «разговорами о литературе» за последние годы он уже пресытился – и предпочел промолчать.

Принесли напитки. Д'Агоста сделал большой глоток. Чай оказался несладким, и он открыл пакетик с сахаром.

– Да что рассказывать? Писательством прокормиться не удалось, вот и двинул домой. Там нынешний мэр как раз сокращает штат полиции, на прежнее место устроиться я не смог. Думал, все, умру с голоду, а тут подвернулась вакансия в Саутгемптоне. И я решился.

– Полагаю, вы еще неплохо устроились.

– И зря полагаете. Побегайте-ка за собачниками, чьи питомцы все лето помечают пляж дымящимися кучками. А приезжие... Лонг-Айленд – курорт, кого здесь только не встретишь. Выписываешь квитанцию за превышение скорости и потом узнаешь, что в участок по твою душу с повесткой в суд явится король адвокатов и киноактер Мелвин Белли. Знали бы вы, сколько стоят эти разборки!

Пендергаст сделал глоток чего-то похожего на чай.

– А как работается с лейтенантом Браски?

– Он настоящий говнюк, увязший в политике. Метит на должность шефа.

– А впечатление производит неплохое, вроде бы компетентный.

– Ну тогда он настоящий компетентный говнюк.

От пристального взгляда Пендергаста стало не по себе. Д'Агоста совсем забыл, каково это, когда глубокие серые глаза фэбээровца проникают в самую сердцевину твоей души.

– Вы кое-что упустили, – сказал Пендергаст. – Я помню, у вас были жена и сын – Винсент-младший, надо полагать.

– Сын и теперь есть, – кивнул д'Агоста. – Остался в Канаде с моей женой. По крайней мере с женой по бумагам.

Пендергаст молчал, и д'Агоста, тяжело вздохнув, продолжил:

– Мы с Лидией стали все больше отдаляться друг от друга. Знаете, как это бывает, когда работаешь в полиции, по многу часов. Начать хотя бы с того, что она не хотела переезжать в Канаду, особенно в такую даль, в Инвермер. А уж когда я стал работать дома целыми днями, пытался писать... Мягко говоря, мы действовали друг другу на нервы. – Пожав плечами, он покачал головой. – Жить там ей понравилось, а мое возвращение в Нью-Йорк стало последней каплей.

Вернулась мадам Мерле и принесла заказ Пендергаста. Д'Агоста решил, что пора сменить тему.

– Ну а вы? – спросил он почти что враждебно. – Чем занимались? Прилипли небось к своему Нью-Йорку?

– Вообще-то я недавно вернулся со Среднего Запада. Из Канзаса. Разбирался там кое с чем. Дельце так себе, небольшое, хотя и со своими... э-э... особенностями.

– А Гроув?

– Вы же знаете, Винсент, я питаю страсть к необычным убийствам. Кто-то скажет, эта страсть нездоровая, но в поисках дел я забредал в места подальше Лонг-Айленда. Дурное хобби, от которого трудно избавиться.

Пендергаст проткнул яйцо ножом, и на тарелку вытек омерзительно яркий желток.

– Так вы здесь официально?

– Вполне. – Фэбээровец похлопал по карману, где лежал сотовый.