Холодный огонь - Дин Кунц Страница 6

Холли собрала все необходимое для будущей статьи: сведения о Билли Дженкинсе — мальчике, который чудом остался жив, описание происшествия, свидетельства очевидцев, полицейский протокол и невнятные извинения водителя, в которых угадывалась пьяная жалость к себе.

Не хватало только одного, но зато самого важного — информации о герое дня Джиме Айренхарте. Читатели захотят получить мельчайшие подробности, но пока она знала лишь его имя и то, что приехал он из Южной Калифорнии.

Холли не спускала глаз с коричневого саквояжа, стоявшего у двери раздевалки. Ей до смерти хотелось расстегнуть замки и заглянуть внутрь. Сначала она не поняла, откуда такое желание, но потом сообразила — сработал профессиональный навык или врожденное любопытство: человек с дорожным саквояжем на этих тихих улочках сразу привлекал внимание-Звук отворяемой двери заставил Холли виновато вздрогнуть, как будто ее поймали роющейся в чужих вещах. Перед ней стоял Джим. Он причесал свои густые каштановые волосы и постарался отряхнуть грязь с белых брюк. Левый ботинок был порван и измят.

— Как вы себя чувствуете? — спросила Холли.

— Отлично, — он заметно прихрамывал. — Я ведь просил вас: никаких интервью.

— Я не отниму много времени, — пообещала она.

— Не сомневаюсь, — улыбнулся он.

— Всего несколько слов, что вам стоит!

— Прошу прощения, но героя из меня не выйдет.

— Но вы спасли ребенку жизнь!

— Вы правы, но… в остальном я ужасно заурядная личность.

Что-то в облике Джима заставляло усомниться в этих словах, хотя Холли затруднялась сказать, в чем секрет его обаяния. Высокий мужчина лет тридцати пяти. Стройный, мускулистый. Джим был хорош собой, но ничто в нем не напоминало голливудскую кинозвезду. Да, синие глаза поражали своей удивительной красотой, но Холли была не из тех, кто теряет голову из-за приятной внешности.

Он взял саквояж и зашагал по коридору, прихрамывая на левую ногу.

— Вам необходимо показаться врачу, — Холли догнала Джима и пошла рядом.

— Пустяки, у меня всего лишь растяжение.

— Все равно это нельзя так оставлять.

— Куплю эластичный бинт в аэропорту или когда приеду домой.

Может быть, ее привлекла его манера держаться. Джим был безукоризненно вежлив, улыбался легко и непринужденно, по виду — настоящий джентльмен со Старого Юга, вот только речь правильная, без малейшего акцента. Несмотря на хромоту, он двигался с удивительным изяществом, и Холли вспомнила балетную легкость его прыжка навстречу мчащемуся грузовику. Грация движений и врожденное благородство в мужчине много значили для Холли, и все-таки главным было нечто иное, то, о чем она смутно догадывалась, но не могла выразить словами.

Они подошли к выходу, и Холли предложила:

— Могу подбросить до аэропорта.

— Я вам очень признателен, но, право, не стоит.

Джим открыл дверь, и они вышли на крыльцо.

— Пешком вы туда не скоро доберетесь.

Он остановился и нахмурился.

— Пожалуй, вы правы… Здесь наверняка где-нибудь есть телефон. Я вызову такси.

— Послушайте, вы меня боитесь, точно я маньяк-убийца! Честное слово, я не держу в машине циркулярную пилу.

Джим посмотрел ей в лицо и улыбнулся своей обезоруживающей улыбкой.

— Вообще-то вы больше похожи на любителя поохотиться с тупой бритвой.

— Ну что вы! Мы, журналисты, предпочитаем остро отточенное перо. Однако на этой недели на моем счету ни одной жертвы.

— А на прошлой?

— Две. Но обе были несносными рекламными агентами.

— Что ни говори, а все-таки убийство.

— Но при смягчающих вину обстоятельствах.

— Убедили. Ничего не остается, как принять ваше предложение.

Синяя «Тойота» Холли находилась в глубине стоянки, через два ряда от машины, в которую врезался пьяный водитель. Тягач транспортной компании как раз тронулся с места и потащил на буксире злосчастный грузовик. Полицейские садились в патрульную машину. На черном асфальте в лучах полуденного солнца блестели неубранные осколки разбитого стекла.

Некоторое время они ехали молча.

Затем Холли спросила:

— У вас в Портленде друзья?

— Да, еще со студенческих времен.

— Вы у них и остановились?

— Да.

— И они не могли отвезти вас в аэропорт?

— Если бы самолет улетал утром, конечно, отвезли бы, но днем они на работе.

— А… — Холли не нашлась что сказать и замолчала.

Потом обратила его внимание на ярко-желтую цветочную клумбу за железным забором и спросила, знает ли он, что Портленд называют Городом Роз. Он знал.

Тогда после некоторого молчания она предприняла новую попытку:

— У них не работал телефон?

— Простите, не понял?

— Телефон в квартире у ваших друзей, вы могли бы вызвать такси из дома.

— Мне хотелось прогуляться.

— До аэропорта?

— Когда я выходил из дома, ноги у меня были в полном порядке.

— Но до аэропорта очень далеко!

— Мне не привыкать.

— Очень далеко, особенно с саквояжем.

— Он почти пустой. И потом, когда я тренируюсь, то беру в руки гантели, чтобы при ходьбе работали мышцы.

— Я сама люблю ходьбу. — Холли притормозила на красный свет. — Раньше бегала по утрам, но потом стали ныть колени.

— Со мной была та же история, и я бросил бег и перешел на ходьбу. Она дает такую же нагрузку на сердце, если держать хороший темп.

Холли хотелось продлить недолгие минуты этой беседы, и она вела машину совсем медленно. Они оживленно болтали о тренировках и диете. Одна из реплик Джима позволила ей совершенно естественно поинтересоваться именами его друзей в Портленде.

— Нет, — твердо сказал он.

— Что значит — нет?

— Я не скажу вам, как зовут моих друзей. Они тихие славные люди, и мне не хочется, чтобы к ним приставали с глупыми вопросами.

— Благодарю за комплимент, — вспыхнула Холли.

— Я не имел в виду вас, мисс Торн. Просто мне бы не хотелось, чтобы по моей милости их имена замелькали в газетах и для них кончилась спокойная жизнь.

— Многие мечтают увидеть свое имя в газетах.

— Далеко не все.

— Но может быть, им будет приятно рассказать о своем отважном друге.

— Прошу прощения, но… — Он извиняюще улыбнулся.

Она понемногу стала понимать, что так поразило ее в Джиме Айренхарте — его удивительное самообладание.