Песня кукушки - Фрэнсис Хардинг Страница 55

— Прискорбно, — пробормотал мистер Грейс, словно отвечая на свои собственные невысказанные мысли. — Инстинкты этого существа заставляют его взывать к сердцу, даже когда маска соскользнула. Словно кукушка, которая пытается петь.

Вайолет смотрела на Не-Трисс, словно загипнотизированная. Ненастье в ее глазах двигалось, жило, облака меняли форму. Потом она нахмурилась еще сильнее и повернулась к мистеру Грейсу.

— Ладно, — проворчала она. — Вы меня убедили. Она не Тереза.

Напряжение, сковавшее было мистера Грейса, явно начало уступать место облегчению.

— Благодарю вас, мисс Пэриш…

— Что означает, — со стальной непреклонностью продолжила Вайолет, — что она не дочь мистера Кресчента и он не имеет на нее никаких прав. И вы тоже. Поэтому она пойдет со мной.

Внезапно в легких Не-Трисс появилось слишком много воздуха, она совершенно не понимала, что ей делать.

— Пожалуйста, не делайте этого! — воскликнул мистер Грейс. — Подумайте о Пенни! По крайней мере, позвольте мне вернуть Пенни родителям! Помните, это письмо дает мне власть…

— Нет. — Вайолет смяла письмо и сунула его себе в карман. — Теперь нет. — Она подалась вперед, выдвинув длинную челюсть. — Пен вы тоже не заберете. А теперь убирайтесь прочь, или я закричу так, что сбежится вся округа. В этом кафе меня знают… а вас они отродясь не видели. Кому они поверят, как считаете?

Наблюдая, как Вайолет и мистер Грейс неотрывно смотрят друг на друга через стол, Не-Трисс осознала, что они примерно одного роста. Это поразило ее, потому что в ее воображении мистер Грейс превратился в огромную огненную фигуру. Только теперь, когда он больше не казался непобедимым, она смогла увидеть, что для мужчины он невысок. Зато Вайолет была высокая для женщины, долговязая, словно чертополох.

— Вайолет, — высоким голосом сказала Пен, — он все время смотрит на часы.

Не-Трисс запоздало поняла, что Пен права. Мистер Грейс то и дело бросал взгляд на что-то, расположенное на стене за их спинами.

Он следит за временем. Он чего-то ждет. Возможно, когда он увидел, как они втроем входят в кафе, он не сразу пошел следом. Возможно, он послал кеб или послание кому-то… может даже, Пирсу Кресченту.

На секунду все застыли, осмысливая правду, и каждый осознал, что все остальные готовятся сделать что-то. В следующий миг все произошло одновременно.

Мистер Грейс прыгнул в сторону, вытянув руку и блокируя попытки сбежать, а Пен швырнула в него чашку с остывшим чаем. Вайолет сильно пнула столешницу с обратной стороны коленом, и она покосилась, с грохотом сбрасывая посуду, ножницы и все остальное на пол. Портной рефлекторно отпрянул, и Вайолет еще раз пнула стол, перевертывая его вверх тормашками, как черепаху.

— Бежим! — крикнула она.

Дорога к бегству пролегала теперь через опрокинутый стол. Пен и Не-Трисс перепрыгнули через него, не ожидая повторного приглашения. Уголком глаза Не-Трисс заметила, как мистер Грейс бросился в ее сторону, но внезапно у него на пути оказалась Вайолет, разбилась посуда, и его пальцы не добрались до нее.

Перед уличной дверью она резко остановилась, парализованная, и уставилась на висящие ножницы. Но в следующий момент Пен распахнула дверь, и ножницам оставалось только бессильно щелкать лезвиями вслед Не-Трисс сквозь стекло. Обе девочки выбежали на тротуар и кинулись к мотоциклу Вайолет.

— Садитесь в коляску! — Вайолет с красным лицом и развевающимися волосами вылетела из кафе и бросилась за ними. Девочки послушались, Пен торопливо забралась в коляску следом за Не-Трисс. Вайолет не потрудилась надеть мотоциклетный шлем и очки и оседлала мотоцикл.

Она ударила пяткой по стартеру, и мир наполнился ликующим ревом двигателя. Первый рывок был таким неожиданным, что голова Не-Трисс дернулась назад.

Движение на дорогах было плотное, но Вайолет не обращала на него внимания. Они протиснулись между двумя тележками, подрезали автомобиль перед ними, пересекли несколько трамвайных линий и промчались в опасной близости от широких копыт лошади-тяжеловоза. В конце улицы Вайолет проигнорировала яростные жесты полицейского и проехала под самым носом у большого мятно-зеленого «санбима», слишком хорошо знакомого Не-Трисс. На краткую секунду ей показалось, что на водительском сиденье она видит Пирса Кресчента, застывшего за стеклом, словно фотография.

Потом они пронеслись мимо и нырнули в следующее свободное место, и ничего не могло их остановить. Дорожное движение перед ними расступалось и расступалось, словно коровы перед терьером. Рот Не-Трисс наполнился пылью, мысли кружились и пели, будто граммофонная пластинка. Колеса несчастья нарушили свой неумолимый бег. Неизбежное было избегнуто.

Наконец Вайолет остановила мотоцикл где-то на тихой улице в доках. Когда двигатель умолк, она не сразу спешилась и продолжала сидеть, уткнувшись лицом в ладони, словно молилась. Если она бормотала молитву, то эта молитва состояла из всех бранных слов, которые Не-Трисс когда-либо слышала, и даже больше.

— Что случилось с мистером Грейсом? — спросила Пен, нарушая молчание.

— С ним будет все в порядке, — ответила Вайолет, не поднимая глаз.

— Что ты с ним сделала? — тихо повторила Пен.

— Когда-нибудь узнаешь, — проворчала Вайолет. — Но не я расскажу тебе об этом. — Она взглянула на девочек, и ее серое от пыли лицо поморщилось. — Выпрыгивайте.

Они «выпрыгнули», и у Не-Трисс подкосились ноги. Ее разум еще продолжал кружиться и петь, уже без помощи рева двигателя, а руки и ноги неконтролируемо тряслись. Попытавшись заговорить, она обнаружила, что ее рот все еще полон зубов-шипов. Сама того не желая, она начала всхлипывать, и ее глаза затянула паутина. Мир стал плохо различим.

Неожиданно вокруг нее обвились две сильные руки, обнимая ее так крепко, как никогда не осмеливались родители Трисс. Вайолет пахла моторным маслом, сигаретами и какими-то духами. Ее плащ грубо терся о лицо Не-Трисс. Не-Трисс чувствовала и Пен, она тоже прижималась к ним, положив голову на спину Не-Трисс.

— Ты такая колючая, — прошептала Пен, устраиваясь поудобнее.

— Я поцарапаю вас обеих, — прошептала Не-Трис. — Мои шипы, они острые.

— Кого, меня? — спросила Вайолет. — Не глупи. Я сделана из гвоздей. У меня кожа как обшивка дредноута.

Вайолет вовсе не ощущалась холодной и металлической, как гвозди или военный корабль. Она была теплая. Ее голос еще немного дрожал, но ее объятия были надежными, как холмы на горизонте.