Тенепад - Мария Введенская Страница 55

Все трое вошедших замерли посреди залитой светом просторной гостиной и озирались, даже боясь дышать. Практически всё окружающее было белым, застывшим, словно во льдах. Продолговатый стол, стулья вокруг, мягкий уголок с торшером, люстра, занавески из штапеля на карнизе с лаконично закрученными концами. Жемчужины и хрустальные капли служили единственным элементом декора, украшая почти каждый элемент. Ледяной воздух обжигал ноздри и выходил изо рта паром. Холодно… очень холодно, что даже мертвецы прочувствовали. Видимо, это особый душевный холод. А еще здесь было по-настоящему жутко. В этом белом, в этих простых линиях, в застывшем времени и пространстве, в мертвой тишине крылось зло, и Агнес очень четко это ощущала. И она бы рада свалить отсюда, но Брендон, похоже, словно мальчишка заинтригованный запретным, горел от желания всё здесь обследовать и найти некий ключ. Чувства Агнес разделял только Джек, притихший у ног Евы, лица которой было не видно, что к лучшему, потому что она блаженно улыбалась, и глаза ее горели. Что-то родное звало Еву, чему она больше не хотела сопротивляться.

Осторожно, крадучись, Брендон пошел вперед, где через открытые белые двери виднелась девственно чистая кухня.

– Стой! – воскликнула Агнес, пребывая в совершенно дикой панике.

Брендон обернулся к ней и заговорщически подмигнул.

– Всё будет хорошо. Он где-то здесь… я чувствую.

– Черт… – прошипела Агнес, зажав рот.

Она знала, что не двинется с места, потому что духу не хватит, а меж тем Брендон уже скрылся из виду и принялся обшаривать ящики. Ева поспешила следом, но на кухне не задержалась, начав свое путешествие по дому, будто ребенок по Диснейленду. Джек вроде бы предпринял попытку побежать за хозяйкой, но в итоге, попереминавшись с лапы на лапу, заскулил и виновато уселся рядом с Агнес. Хоть не одна теперь, слава Богу.

Вскоре Брендон закончил осматривать кухню и выглянул из проема.

– Я должен сходить наверх.

– Нет! Пожалуйста! – взмолилась Агнес, боясь шелохнуться.

Казалось, если она двинется с места, дом покажет свое истинное лицо и бросится на нее. На них всех.

– Несси, милая, я быстро. – беспечно улыбнулся тот, и от этой улыбки стало значительно теплей, хотя на душе всё равно было погано. – Надо найти ключ.

– К черту ключ! Не ходи туда!

И тут он сделал это снова. Как тогда, только выражение лица поменялось – не казалось напуганным или растерянным. Скорей добродушным и немного сконфуженным.

Он развел руками.

– Я должен, извини. – и с этим скрылся.

– Что? Опять?! – чуть не плача, воскликнула Агнес и, было, рванула, следом, но остановилась, словно боясь покинуть охраняемый ею пост, чувствуя хоть какую-то безопасность здесь. А, может, просто на нее обрушился такой ужас, когда она сорвалась с места, что тут же вернулась и замерла как вкопанная, ругая Брендона всеми словами, да и себя за немощь в том числе.

– Нет-нет-нет… – замотала головой Агнес и окликнула Брендона несколько раз, но тот не отозвался.

Она ненавидела себя за слабость, за промедление, но ничего не могла поделать, только лишь запустить пальцы в волосы у линии лба и дернуть тот, что показался ей седым. Показался на ощупь…. Самый слабый и жалкий, как и она сама сейчас. Ей было ужасно стыдно, что кто-то видит это, пусть даже и собака с раскроенной мордой. А вообще досадно – вроде, умерла, а никто бесконечно мудрый и всезнающий пока не появился на горизонте, чтобы сказать: «Дорогая, ты закончила свои дни тридцатитрехлетней стриптизершей, без семьи и собственного дома, бесцельно прожигающей свою жизнь и сильно заблуждающейся по поводу собственного пофигизма, а также страдающей рядом неврозов и набирающей обороты трихотилломанией ^[11] лишь потому, что когда-то в подростковом возрасте один закомплексованный неудачник навязал тебе мысль о том, что ты не слишком для него хороша и вряд ли будешь хоть для кого-то. Не кажется ли тебе это вздором?» Хотя вздор-не вздор, а жизнь выдалась, прямо сказать, не ахти.

Психолекари предлагают массу вариантов лечения, которые всего лишь подводят пациента к шагу – простить и простить по-настоящему. Это какая-то навязчивая идея, что ли?.. Но когда жизнь не клеится, человек готов абсолютно на всё, лишь бы стереть эту червоточину, расправиться с ней раз и уже навсегда. Но не так – мол, знаешь, я прощаю тебя, только свали из моей жизни и дай мне спокойно начать заново! Тень отца Гамлета гребаная, чтоб ты провалился…. А от чистого сердца, чтоб добралось до самых темных уголков сознания, и воспоминания вызывали лишь легкую улыбку и сконфуженный смешок. Весь вопрос – как этого добиться, если умом понимаешь, что из-за какой-то мелочи запорола лучшие годы своей единственной и неповторимой жизни, по сути, не будучи в этом даже виноватой? Да и есть ли такие, кого обошла подобная участь? Может, да. А может, и нет. Скорей всего нет, а иначе вся концепция массового поиска счастья и смысла пошла бы прахом. Ведь только через страдания можно приблизиться к высшему разуму. Так говорят. Очиститься, научиться чему-то… только через муки, а как же еще? Только так. Но тогда рождается другой вполне закономерный вопрос – зачем ненавидеть человека, который одарил мудростью и приблизил к Великой Сути Бытия? В хорошем смысле…. В таком случае можно рассмотреть и помилование, разве нет?

Нельзя жить в позиции жертвы, но подставляя другую щеку, мы выигрываем бонусы у Вселенной и получаем ряд должников. Кто-то верит в парадокс, кто-то – в хаос, но на самом деле, если внимательно присмотреться, то всё подчинено гениальности и порядку. Ведь если ты подставил другую щеку осознанно, то ты не раб и не жертва, а просто человек, который принял правила игры и знает, чего хочет.

Наверху что-то упало, и последовал визг – протяжный и осипший. Владелец голоса по-настоящему чего-то испугался. Поначалу Агнес не поняла, кому он принадлежит, но потом успокоилась, придя к заключению, что визжала всё-таки женщина… Ева. Да и Джек встрепенулся и заскулил. Но вот падение…. Кто упал? И почему?

У Агнес перехватило дыхание, и она сорвалась с места. Набралась мужества, не реагируя на сигнализировавший инстинкт самосохранения, и выбежала из гостиной. Джек за ней не пошел.

Для одних зло не имеет формы, являясь абстрактным понятием, обличаясь в поступках, а в сознании других оно имеет вполне ясные формы демонов и собственно их предводителя. Одно не противоречит другому, но Агнес всё-таки относилась ко второй группе, и для нее настоящим прообразом зла всегда был Гвоздеголовый ^[12] из Восставших из Ада. Он не просто пугал ее с детства. Он ворвался в ее детскую психику и нанес по ней едва ли не сокрушительный удар. Так казалось раньше… что нет ничего страшнее, но теперь зло приобрело новый смысл. Нечто между формой и понятием. И самое страшное, что ни один Даг Брэдли в мире не смог бы его переиграть, потому что оно оказалось вполне реальным.