Женщина-VAMP - Евгения Микулина Страница 54

Из-за своей человеческой природы я подвел ее. Обманул ее ожидания. И сколько бы Марина ни делала вид, что все в порядке, теперь она не может об этом забыть.

Она осознала мою слабость. Мелочь показала ей, насколько я человек. И ей стало обидно. Но делать меня нечеловеком она не хочет. А никакого другого выхода у нас нет… Чем слабее я буду, а с годами я буду все слабее, тем больше ее это будет раздражать. И наконец у нее не станет сил терпеть рядом такое ничтожество. Да и с какой стати? И тогда она оставит меня.

У нас с ней нет никакого будущего, мы оба это понимаем.

Как же недолго продлилась «вечность», которую мы обещали друг другу в наше первое утро…

Сегодня понедельник – «день тяжелый». Я сижу перед погасшим монитором в своем кабинете: компьютер включен, но у меня нет сил заниматься делами, и потому я просто сижу и безучастно смотрю на то, как летают по моему экрану рекламные объявления о новых программных продуктах компании Apple. Такой у нас на рабочих машинах скринсейвер. Я сижу один – мои дизайнеры, Паша и Маша, ушли на обед. По-моему, у них намечается роман, что очень глупо, потому что Паша женат. Ну это, в конце концов, их дело. Через полуоткрытые жалюзи на моем окне пробивается свет солнечного летнего дня. На темном экране лежат косые блики. За стеной от меня, в плотно зашторенном кабинете, сидит Марина. Женщина, которую я люблю и которая любит меня. Женщина, которую я теряю.

Я ужасно устал.

Я устал от тяжелых мыслей, от постоянного напряжения. Устал от страхов и устал от накала эмоций, которыми постоянно наполнена моя жизнь. Я устал чувствовать свою ущербность. Устал от постоянного желания, которое невозможно удовлетворить, потому что рядом с Мариной оно не отпускает ни на секунду, а все время заниматься сексом не хватает человеческих сил. Я устал от постоянного недосыпания. Я устал так жить. Я вообще устал жить?

Мне нужно как-то взбодриться. Кофе на меня уже не действует – видимо, в организме его столько, что всякий эффект стерся. Курить больше нет сил – тошно.

Я встаю из-за машины и плетусь в туалет – плеснуть себе воды в лицо. Может, это мне как-то поможет. В офисе царит приятное оживление – мы в самой середине подготовки номера, это лучшее время, когда апатия первых дней прошла, а из-за дедлайна нервничать еще не нужно. В каждом углу кто-то хихикает, и девушки все полуголые, потому что лето на дворе – жарко. Но меня это как-то не колышет. Будь они хоть вообще голые – я слишком устал, чтобы на это реагировать. И вообще, мое лето совсем нежаркое: спать рядом с Мариной – это все равно как включить кондиционер на полную мощность. Моей Снегурочке жара не страшна – никакой жары не хватит, чтобы ее растопить. Иногда, проснувшись утром, я реально дрожу от холода.

Зрелище собственной физиономии в зеркале над раковиной заставляет меня вздрогнуть. Нет, я знаю, конечно, что офисные зеркала обладают волшебной способностью – в них все выглядят как ходячие трупы с землистыми лицами. Но даже с поправкой на это видок у меня просто кошмарный. Прическа в стиле «я у мамы вместо швабры», морда бледная, глаза покрасневшие, под ними тени такие, будто я… сильно голодный вампир. И выражение глаз – такое оптимистическое, что хоть сейчас на кладбище. В общем, это понятно: я спал сегодня два часа, потому что не мог оторваться от Марины, которой спать нынче ночью не хотелось.

Я смотрю на свою трупную физиономию, и мне приходит в голову странная мысль.

Марина меня убивает.

Нет, она никогда в жизни меня не укусит и не сожрет – буквально. Но тот ритм жизни, который я должен вести, чтобы быть рядом с ней… Он, как мне уже приходило в голову, не годится для человека. Его просто невозможно выдержать. И оторваться – перестать – сделать паузу, хотя бы на одну ночь… Это тоже невозможно. Я как наркоман: каждая новая доза ее любви отнимает у меня еще один кусочек жизни, но отказаться от нее – нет сил. И, в сущности, неважно, что именно меня убьет, передозировка или ломка, – все равно конец один. Как в истории про шагреневую кожу.

Интересно, Марина ЭТО имела в виду, когда говорила мне, что ее любовь опасна – что она меня погубит? Никакой романтики – умереть потому, что тебя загрызли в порыве страсти. Все банально: заводишь роман с вампиром – и просто умираешь от усталости.

Надеюсь, она не замечает, что со мной происходит. Не ровен час, она еще решит оставить меня – для моей же пользы. А даже мысль об этом гораздо хуже, чем перспектива сдохнуть от переутомления, но зато рядом с ней.

Со мной все-таки происходит что-то ненормальное. Иногда – вот как сейчас – я чувствую это очень ясно. Я теряю себя. Теряю представление о том, на каком я свете. Мне уже и неважно, на каком я свете. Я знаю, что иду к смерти, – но не желаю остановиться и сойти с намеченного пути. Это вроде как с жарой и холодом – мне все равно, что вокруг сияет лето, в моей жизни царит персональная зима. И мне это нравится – я люблю свою зиму. Как Кай, который сидел во дворце Снежной королевы весь синий и не чувствовал холода. Или как персонаж странной русской песни про юношу, который влюбился в метель… Я всегда думал, что это очень загадочная и тоскливая песня: девушка смотрит, как ее «миленький» удаляется вслед за поземкой в морозную даль, влекомый какой-то непонятной любовью, и обращается к студеному снежному ветру с признаниями… Пораженный дурацкой ассоциацией, я иду на свое место и кликаю мышью по экрану. Реклама продуктов Apple исчезает. Игнорируя раскрытые файлы с макетами, которые мне нужно бы поправить, я лезу в Интернет, чтобы посмотреть текст старой песни. Как она называется – «Метелица»? Google нам во всем поможет… Вот оно:

Ты постой, постой, красавица моя,

Дозволь наглядеться, радость, на тебя…

На твою ли на приятну красоту,

На твое ли что на белое лицо…

Это ведь про Марину – про мою холодную, прекрасную, безупречную, белолицую, вечно ускользающую Марину. И дальше – дальше даже еще лучше:

Красота твоя с ума меня свела,

Иссушила добра молодца меня.

Картина маслом: добрый молодец Влад Потоцкий ушел в метель и не вернулся. Вдоль по улице метелица метет… Вдоль по моей улице – точно. Бред какой-то. Интересно, что имел в виду русский народ, когда ЭТО сочинил? Мои высокоинтеллектуальные занятия прерывает тихий смущенный кашель. Я срочно закрываю окошко в сети (как-то не хочется, чтобы коллеги застукали тебя за чтением текстов народных песен) и поднимаю глаза. Передо мной стоит наш ведущий стилист Олег – человек, которому наша с Мариной съемка с манекенами нарушила течение личной жизни с мальчиком-моделью, которого он себе наметил. Олежка, впрочем, на нас зла не держит. Он хороший парень, талантливый, и мне всегда был симпатичен. Так что я ему улыбаюсь со всем энтузиазмом, на который способен, и спрашиваю:

– Ты чего хотел? Эскизы съемки принес? Хочешь, вдвоем посмотрим – или сразу к Марине пойдем?

Марина внимательно следит за съемками и проверят все наши задумки. Не потому, что не доверяет, – просто хочет, чтобы все соответствовало ее внутреннему видению журнала. И она права, на самом деле, – в этом контроле я ее полностью поддерживаю.