Служители Зла - Светлана Полякова Страница 54

Страшная догадка начала проникать в сознание — слишком невероятная, слишком страшная, слишком невозможная, нарушающая привычность мира: мир этот ты сам таким видишь, и все видят, и никто не хочет увидеть правду, поэтому вы и приходите сюда, глупые му-у-у-ухи, вы становитесь мухами, потому что Другой приходит к вам нагим, убогим, больным, а вы — эсте-е-е-еты, вам подай что-нибудь красивое, совершенное по форме… Так почему ты его сейчас не принимаешь всей душой, а? Ты — выбирающий оболочку, посмотри, посмотри, какие идеальные черты, какая совершенная оболочка у… Nevermore!

Он и в самом деле смотрел, не в силах оторваться от совершенной красоты, а незнакомец улыбался равнодушно и надменно, что ему Гекуба, в самом-то деле, мы просто воскликнем — аллилуйя, ему, надменному совершенству…

Он с огромным трудом оторвал свой взгляд от этого лица и посмотрел вокруг — теней не было, комната была обычной, слишком обычной, в ее обыденности присутствовала угроза, опасность…

Вот тут он ее и увидел.

Она сидела в углу, на стуле, одетая в черное глухое платье. Высокий воротник закрывал шею, длинные рукава скрывали руки, и только пальцы, длинные, тонкие пальцы, беспрестанно шевелились, как будто что-то плели… Сначала ему показалось, что она смотрит на него, — ее бледное, красивое лицо было направлено к нему, — но эти огромные, темные глаза ничего не видели! Странная женщина была слепой… Он понял это сразу, стоило только попытаться увидеть ее зрачки — и споткнуться, обжечься об их неподвижность…

Ее тонкие пальцы продолжали свою работу. Бесконечность движений, казалось, ее не утомляет — она продолжала равнодушно смотреть на него, не видя, лицо ее было бесстрастным. Но — ее руки… Они видели. Они видели его мысли, его желания, его самые тайные, самые тщательно спрятанные, постыдные надежды, и они вплетали их в затейливый узор.

— Так, в полночной тишине, саван здесь плетется мне…

Он все больше и больше погружался в движения легких пальцев, ощущая себя то пушинкой, легкой и невесомой, летящей по ветру, то камнем, брошенным в воду, то кругами, расходящимися по этой воде… Ему было то больно, то сладко и очень хотелось, чтобы она скорее завершила работу, он хотел примерить это на себя, в надежде, что все чувства станут бесконечными и он…

— О, эта работа никогда не закончится, — услышал он голос незнакомца. — Приходится постоянно менять фасон, видите ли… Люди так непостоянны, сегодня им нравится одно, завтра они готовы сломя голову нестись за новым идеалом…

Он почти не обращал внимания на его слова. Все глубже он погружался в ослепительную красоту этого тонкого, причудливого одеяния, которое плели тонкие, быстрые пальчики слепой. Уже почти ничто не занимало его — только возможность хотя бы на несколько мгновений ощутить на себе сказочную эту невесомость, о, он знал уже — в эти мгновения он почувствует себя счастливым, и все его желания — самые тайные, самые невыполнимые — исполнятся!

— Так, в полночной тишине, — услышал он детский голосок, грустный и безнадежный, — саван здесь плетется мне… Теперь, когда ты увидел Паучиху, можно надеяться только на чудо. На истинное чудо, на внезапно вспыхнувшую в ночном небе радугу, на звезду, упавшую в ладони, на луч солнца, ворвавшийся в темноту… На ангела Господня…

«По тропинке одинокой я вернулся из страны, где царит во тьме глубокой призрак Ночи-сатаны, — тихо проговорил этот голосок. — На окраине далекой, средь отверженных духов, — вне пространства и веков…» Если бы люди вслушивались в предупреждения, а не называли их спешно безумными мыслями, они узнали бы про Старую Пустошь… Но — легче признать все предупреждения вымыслом и бредом воспаленного рассудка. Потом же, когда тебя опутают сети Паучихи, легче внушить себе, что Паучиху на самом деле зовут Фортуной и — это такая удача! Вот, ты поймал ее улыбку, она увидела тебя слепыми глазами…

Людям даже кажется, что это они поймали ее — ан нет, это она поймала рыбок в свои прочные сети, из которых не вырваться! И власть, успех, богатство — все эти миражи человеческого воображения — появляются, человек счастлив и уже не замечает, что оказался в пустыне, где только и есть что миражи, он уже перешел через мостик, с одного берега.

— Мира! Не балуйся! — погрозил куда-то в пустоту его гость, теперь Игорь снова видел его прежним — он надел очки и снова стал обычным, похожим на учителя химии или на… библиотекаря. — Думаю, вам еще можно отсюда уехать, — сказал он, разглядывая Игоря сквозь холодные стекла круглых очков. — Я бы не хотел давить Божьих червячков.

— Да? — удивился Игорь, с интересом рассматривая нахала. — Кажется, вы из той породы, что в детстве перечитали Булгакова и теперь решили изобразить мне Воланда. В каком месте по вашему плану мне должны отрезать голову?

— А вы, надо думать, ничего, кроме Писания, не читаете, — рассмеялся гость. — Причем настолько точно следуете ему, что ушли из церкви. Так?

— Вот уж это не ваше дело, — бросил Игорь, закуривая сигарету. — У меня почему-то нет никакого желания обсуждать свои сложности с вами.

— У меня тоже, но… Дело в том, что я хочу от вас одного одолжения. Вы позволите просить вас о нем?

— Попросите, я подумаю, как мне отреагировать.

— Уезжайте отсюда, — сказал его гость. — Не нарушайте счастья здешних жителей. Я дал им его, и не в ваших силах повлиять на ход событий…

— Каких? — заинтересовался Игорь. — Вы тут, случайно, не Страшный суд готовите? А Господь в курсе? Или вы, как всегда, предпочитаете действовать без его ведома и согласия?

Он рассмеялся в лицо гостю. Тот выглядел смешно — приподнятые брови и вытаращенные глаза.

— Я вас предупредил, — наконец пришел в себя пришелец. — Ваше дело самому решить, будете ли вы живы или…

— Можно вас тоже попросить об одной услуге? — насмешливо произнес Игорь.

Его собеседник оживился:

— Конечно…

— Насколько я понимаю, вы избираете для меня мучительную смерть? И думаю, что вы в конце концов очень захотите позлить Бога. Так вот, я хотел бы, чтобы вы, уважая мои чувства, распяли меня вниз головой. Как апостола Петра. Я, видите ли, недостоин умереть так же, как мой Господь. — Он издевался над Юлианом.

Юлиан мстительно поджал губы.

— Вас никто не собирался убивать. Мы нормальные люди…

— Вот как? — рассмеялся Игорь.

— Мы нормальные люди, мы цивилизованные люди.

Эту фразу Юлиан процедил сквозь зубы.

— А вы вообще-то — ЛЮДИ? — насмешливо поинтересовался Игорь. — Или всего лишь кучка теней, вяло плывущих туда, куда дует ветер?

Юлиан стиснул зубы. Проклятия готовы были сорваться с его губ, но это говорило бы о начале Поражения.

Великий Магистр должен оставаться спокойным.

Великий Магистр должен оставаться холодным и рассудительным.

— Я надеюсь, что вы внемлете моей просьбе и покинете Старую Пустошь.