Охотники на троллей - Гильермо Дель Торо Страница 53

Из Греции тролли спустились,

с заснеженных гор принеслись,

Детишек они уносят, тех,

что зимой родились.

АРРРХ!!! сморщила изуродованную морду, с трудом припоминая мелодичный напев. Опустила клыкастую голову, чтобы лучше разглядеть любопытное мелкое существо, а потом ее волосатый лоб удивленно вздернулся на голос Моргунчика – приятный тенор, подхвативший мелодию.

Избавиться хотите от их проделок вы?

Повесьте ж над камином вы челюсти свиньи.

Только представьте. Вот Джек, сорок пять лет назад, всего через несколько месяцев после того как охотники на троллей одержали победу над Гумм-Гуммами, он видит, как угасает слава битвы, проходят октябрь и ноябрь, наступает декабрь. Для любого ребенка Рождество остается Рождеством, и его, наверное, переполняло желание вернуться домой. К счастью, некоторые тролли, и среди них выдающийся ученый, знают песню об этом празднике, и Моргунчик поет ее мальчику, а АРРРХ!!! убаюкивает его в мохнатых лапах – их первый семейный ритуал. Одно дело – узы, выкованные войной. Но эти, рожденные любовью, – нечто другое.

На такого неподвижного тролля было легко забраться.

В последнее мгновение Глаз Злобы дернулся в мою сторону, красные вены раздулись и стали шириной с мою руку, зрачок расширился и превратился в манящее озеро тьмы. Недостаточно манящее – я рубанул Кошкой № 6 и отсек половину присосок. Рождественская песня оборвалась, а Глаз сжался от боли и оторвал щупальца от тела хозяина. АРРРХ!!! плюнула, и щупальца взметнулись в воздух, ударяясь о землю как разорванные пополам черви. Той же лапой, что угрожала Моргунчику и Джеку, АРРРХ!!! вырвала Глаз из лица вместе с изрядным клоком шерсти и швырнула его о бетонную опору. Глаз с влажным всплеском шлепнулся на землю.

АРРРХ!!! грузно села, накрыв руками торчащий из черепа валун. Джек запрыгнул ей на ноги и погладил по лицу, несмотря на стекающий из глаз гной и сочащуюся из губ кровь. Моргунчик тоже скользнул к ней и нежно провел щупальцем по свежим ранам. Я спрыгнул на землю и прислонился к липкой шкуре, чтобы перевести дыхание.

Лишь случайно я заметил, что Глаз Злобы ползет как слизняк, оставляя за собой полосу полупрозрачной слизи. Никто из нас еще не понял, что все двери в подземный мир захлопнулись, кроме одной. Я покачнулся и топнул ногой. Чем привлек внимание одного глаза Моргунчика. Через несколько секунд на меня смотрели все восемь.

– Эй, дородный! – прокричал Моргунчик. – Следуй за Глазом!

Мы с Табом переглянулись.

– Я? – спросил я. – Он?

– Тучный мальчик! Пышнотелый мальчик!

– Он? – спросил Таб. – Я?

– Грузный! Кряжистый! Здоровенный! Вперед-вперед!

– Здоровенный, – подтолкнул я Таба. – Это ты!

Лицо Таба стало суровым, как у праведника, он стиснул металлические зубы. Взревев как обезумевший осел, он подобрал кусок бетона размером с мяч и бросился в атаку. Глаз удвоил скорость. Как бы быстро ни двигался Таб – а я никогда не видел его таким проворным – Глаз его опережал, и хвост присосок проскользнул через дверь за пару секунд то того, как туда добрался Таб. Дверь начала закрываться, но Таб метнул кусок бетона, который приземлился в щель, помешав двери закрыться.

– Черт, вот это да! – крикнул Таб. – Вы это видели? Вы видели это, ребята?!

– О-хо! Ха-ха! Хи-хи! – откликнулся Моргунчик. – Ты нас не подвел, воин-толстячок! Соберитесь же вместе, охотники, ибо пришло время для охоты!

Пока мы переводили дыхание, Моргунчик протянул щупальца и сплел их один над другим в изменчивом тягучем узоре, который, казалось, покрыл своей сетью всю ночь. Я невольно застыл по стойке «смирно». Наконец Моргунчик заговорил – поначалу тихо, но потом все громче и высокопарнее.

– Больше не будет отчаяния – нет, друзья, не сегодня. Если печаль, сожаления или гнев охладят ваши животы, позвольте мне согреть вас напитком предвкушения. О, как же все мои четыре желудка сжимаются при запахе крови троллей, темнеющей в грязи подземного мира. Должно быть, десятки охотников на троллей полегли в прошедших войнах, и сегодня нас здесь лишь пятеро, но тем бо́льшая слава нас ждет. Идите же за мной, набравшись мужества, как знаменитые горные тролли Старого Света! Следуйте за мной с заточенными клинками, такими острыми, чтобы разрезали даже мстительные клятвы, что выходят из наших уст! Оглянитесь вокруг, бойцы! Это легендарные ночи! Эти мрачные события вдохновляют на величайшие песни! А когда мы уничтожим разрушителя, мои братья и сестры, то будем пировать как короли, пройдя парадом победителей!

Моя грудь раздулась от гордости.

– Парадом победителей!

– Мы увидим свои имена на Обелиске Истины!

– На Обелиске Истины! – подхватил я.

– Или на памятниках Кладбища Славы!

– Кладбища… Погоди, о чем это ты?

– Мы примем любую судьбу так же охотно, как кружку с кипящей желчью!

– Да, – Джек вынул мечи из ножен. – Да!

АРРРХ!!! нетвердо встала на ноги.

– Это будет да.

– Ур-р-рм-м-мх, бли-и-ин-нх-х, пла-а-а-арф, – повторил Таб. – Не забывайте про парня без переводчика.

Охотники на троллей бросились к двери. Я набрал в грудь воздуха и посмотрел на изношенные кроссовки, надеясь на прилив храбрости. И тогда между помятой фляжкой и бутылкой из-под моющего средства в пятнах кетчупа я заметил искореженные остатки астролябии. Я встал на колени и потянулся за ней.

– Не надо, – сказал Джек. – Ее место здесь.

Его глаза сверкали, но были спокойными. Я перевел взгляд с него на мост, нависающий над нами, на остатки тусклых и замусоренных катакомб. Он был сломан, как сломлен и папа, но все-таки предоставил нам способ все исправить. Джек протянул руку. Я обхватил его предплечье, предпочитая тетрадные пружины гвоздям перчаток, а после того как он помог мне подняться, мы постояли, крепко сжав друг друга, на несколько секунд дольше необходимого. История знавала и более странные братские рукопожатия, но не так уж много.

До того как дверь за моей спиной захлопнулась, я мельком увидел одинокую машину, которая предпочла проехать по Голландскому мосту. Это оказался большой грузовик, металлические бока контейнера выпирали изнутри, словно кто-то пытался выбраться. Направление движения грузовика предполагало, что он едет в район города, известный своими магазинами и ухоженными парками, но наверное, самым знаменитым из этих мест был первоклассный музей.

36

Четыре часа спустя мы загнали Глаз в угол пещеры со свисающими как зубы сталактитами. Нас не удивило, что Глаз может карабкаться по скалам с паучьей ловкостью. Таб в порыве храбрости бросился к нему, Глаз хлестнул его присоской – ядовитой, как обнаружилось, поскольку рубец воспалился. Эта рана заставила нас замешкаться, и Глаз втиснулся в дренажную трубу со звуком соломинки, высасывающей последнюю жидкость в стакане.