Пятиозерье - Виктор Точинов Страница 53

— Идите. Я постерегу.

Это неожиданно, но спорить с Дронтом желающих нет.

Через несколько минут маленький отряд охотников за знаменем выступает — идут след в след, стараясь ступать бесшумно, как краснокожие воины из массовки студии ДЕФА.

Дронт паскудно улыбается.

Федя бледен.

— А мы с тобой сыграем в маленькую игру, — Дронт подмигивает связанному шнурками пленнику. Левый глаз Дронта окружен желто-зеленым ореолом проходящего синяка. — Игра простая: я спрашиваю — ты отвечаешь. Вопрос первый: Налима знаешь?

Ответить Федя не успевает. Со стороны штаба «Варяга» доносятся громкие, хорошо слышные даже здесь, крики.

10 августа, 09:28, лес между ДОЛ «Варяг» и Каменкой

Закончив сеанс связи с начальством, майор выругался длинно и замысловато. Повел взглядом по сторонам — и с размаху ударил ребром ладони по оказавшемуся рядом стволу березки — засохшей, сгнившей, потерявшей все ветви, но пока стоявшей.

Трухлявое деревце рухнуло, развалившись на несколько частей. Радист и Муха с Дериным смотрели на майора с изумлением. Обычно подобных эмоциональных проявлений он себе не позволял.

— Они там уже дырки под ордена протыкают, — сообщил майор. — Раскопали бывшую полюбовницу одного из бежавших. Живет одна, недалеко, в поселке Октябрьском. Установили наблюдение и выяснили — кто-то у нее в домишке сидит, на глаза не показывается. Вчера, поздно вечером, закупила водки и продуктов явно на несколько человек. В общем, домик обложили, готовят операцию, окрестных жителей потихоньку под разными предлогами из домов убирают. «Невод» тоже там, вокруг Октябрьского развернули — на случай, если кто прорвется. А нам говорят: ошиблись вы, ребята, по ложному следу пошли. Четверо, дескать, у вас там никак оказаться не могут — один, много два. Короче говоря, подмоги не будет.

Кравец разочарованно присвистнул и сказал:

— Если у тех хоть чуть мозгов в голове есть, неужто к засвеченной марухе поперлись бы? Ясно же, где в первую очередь искать начнут.

— Начальству сверху виднее, где ордена заработать можно, — сказал майор неприязненно. — Значит так, парни. Действуем исходя из того, что ошибаются они, а мы правы, и вся ответственность — на нас. Один положительный момент есть — никаких связанных с машинами происшествий в районе за последние часы не зафиксировано. Возможно, что-то у наших клиентов ночью не сложилось. Выходим в развилке, опять делимся на две группы. Ту дорогу, что ведет к северу, в расчет не берем, не для того они на юг прорывались, чтобы обратно возвращаться. Минотавр со своими движется на юго-восток, в сторону Пятиозерья и шоссе Поляны — Солнечноборск. Мы — на юго-запад, к детскому лагерю «Бригантина», к базе отдыха завода «Луч» и дороге Поляны — станция Каннельярви. В общем, больше никуда они податься и не могли. В Поляны или на станцию если и сунутся — там их ждут и встретят. Идем широко, цепью. Минотавр, если вдруг повстречаешь транспорт — пассажиров высаживай, выделяй группу пять человек, и пусть едут вот сюда... — Майор показал точку на карте. — ...Занимают позицию и маскируются. Тогда мимо них к пятиозерским лагерям проскочить будет непросто. Могут, конечно, обойти чащей или болотом, но они вымотаны еще больше нашего. Вопросы?

Вопросов не было. Все понимали, что майор пытается силами тридцати человек совершить невозможное. И шансов у него примерно столько же, сколько у охотника, стреляющего в небо с завязанными глазами, — в надежде, что под ноги свалится подстреленная утка.

10 августа, 09:30, штаб «Варяга»

Игра сломалась, толком не начавшись.

Штаб и госпиталь «Варяга» разместились в двух стоявших рядом палатках. Выцветший, но крепкий брезент — шефская помощь из Сертолово.

Интерьер меньшей палатки исчерпывался низким столом без стульев, украшенным самодельной и примитивной картой окрестностей.

Большая палатка — медчасть. Армейский операционный стол СОП-3 (по виду — дальний потомок раскладушки), списанные инструменты в потертых укладках, хирургический светильник без ламп — все как у больших. Бинты и зеленка, правда, новые и настоящие — пускай девчонки учатся, навыки первой помощи всегда пригодятся.

Но все закончилось, толком не успев начаться.

Закревский, темнея лицом, выслушал вожатого седьмого отряда Дениса Цветкова — низкорослого, худенького, узкоплечего и нескладного второкурсника. Тот приехал на велосипеде со срочным сообщением от Горлового. Игры закончились. Вокруг начались серьезные дела.

Леша вполголоса выругался и отдал приказ на эвакуацию штаба и госпиталя:

— Все — в лагерь. Немедленно, старший — Денис. Палатки и все остальное оставляйте, некогда возиться. Всех встреченных наших — в лагерь. Бриганам, если увидите, тоже объясняйте: ЧП, игра откладывается. Денис, когда доведешь их до лагеря, возвращайся или подошли кого-нибудь — чтобы дежурили, здесь, у палаток, могут еще подходить ребята. Я — в лес, попробую собрать, кого сумею.

Старлей Закревский знал цену слову «немедленно». И — цену, порой немалую, порой страшную, — всем и всяческим промедлениям. Черт с ними, с палатками...

Через три минуты он остался один на поляне у штаба.

«Ладно, — думал Закревский, — эти дойдут, не маленькие... Полдела сделано — самая простая и легкая половина. Но... В лесу находились группы, выполняющие свои полученные на рассвете задания — находились без связи. И — несколько оболтусов из четвертого отряда, нагло двинувших в самоход ранним утром. Да и наверняка там болтаются парни из „Бригантины“ — тоже группы и тоже самоходчики, дисциплиной шарага Боровского не блещет...»

А еще в лесу были нервные люди, в форме и с оружием. И люди без формы, тоже с оружием — еще более нервные.

Он снова выругался — на этот раз вслух.

10 августа, 09:32, лес, старый карьер

Белоголовый мальчик по имени Тамерлан покинул отряд «варягов» еще раньше, чем Дронт и компания. Но уход его, в отличие от исчезновения соседей по палате, никто не заметил. Имелось у него такое свойство — уходить незаметно. И приходить.

Он сидел один — на дне старого, заброшенного карьера. Именно сюда должен был поехать за песком Володя — и не поехал.

Карьер не разрабатывали давно — и постепенно на песчаном дне поднялась тоненькая поросль, выросшая за годы в молодые деревья. Под одним из них сидел Тамерлан.

Сидел давно — тень березки сместилась, мальчик оказался на солнцепеке — и не замечал этого. Сидел неподвижно, скрестив под собой ноги — поза для непривычного человека на редкость неудобная, но он за последние часы не шевельнулся, даже ни разу не моргнул.

Казалось, он спит — очень странным сном.