Ничего личного - Татьяна Корсакова Страница 52

– И решил жениться на первой встречной.

Если ей и было интересно, то интерес этот прятался где-то очень глубоко.

– Не на первой встречной. Я решил жениться на шлюхе.

– Я не шлюха. – Все-таки эмоции Катерина контролировала не очень хорошо. Сейчас в ее голосе были обида и удивление.

– Прости. – Андрею захотелось взять ее за руку, успокоить прикосновением, но побоялся нарушить это хрупкое перемирие. – Тогда я так думал. Черт возьми, я был уверен! Мне тебя описали, рассказали, как ты выглядишь и чем занимаешься. То есть не тебя, а другую женщину. Она тоже рыжая, тоже Катерина, она должна была отдыхать в том пансионате, и она проститутка. Садо-мазо – ее конек.

– И ты решил, что я – это она?..

– Я не знал тебя тогда.

– Ты и сейчас меня не знаешь.

– Я не знал тебя тогда, – упрямо повторил он. – И я подумал, что это отличная возможность…

– Ты хотел насолить деду, женившись на проститутке? Ты не только скотина, ты еще и идиот.

А она умела бить по больному. Не у него ли научилась?

– Я предложил тебе деньги.

– И я согласилась.

– Разве порядочная женщина согласилась бы вот так… сразу? Я так тогда подумал.

– Порядочная не согласилась бы.

– Но ты согласилась. И ты не проститутка.

– Значит, я тоже не совсем порядочная. Я верну тебе деньги. Только не сразу. – Все-таки она на него посмотрела. Или просто голову повернула в его сторону. – Дай мне немного времени, пожалуйста.

Она не рассказала. Даже сейчас, когда он сознался в таком болезненном и постыдном, ни слова о больном племяннике. И это было обидно. Чуть-чуть…

– Я знаю, зачем тебе эти деньги. Сегодня узнал. Сема навел справки. Если бы ты рассказала сразу…

– Ты перестал бы относиться ко мне как к продажной девке?

– Я никогда не относился к тебе как к продажной девке. Я всегда напоминал себе, на ком женился, но у меня не получалось. Ты мне нравилась. И как человек, и как женщина. И это злило меня, потому что я тебя купил, потому что у нас с тобой сделка и ничего личного.

– Я тебя понимаю. – В темноте Андрей увидел легкий кивок. – Теперь я тебя понимаю.

– Как психиатр?

– И как женщина тоже. Если бы я знала, было бы не так… больно.

– Жить с таким, как я?

Она ничего не ответила, а ему было так важно услышать.

– Ты застрял в детских проблемах, Андрей.

– Только не надо меня лечить, доктор! – Он пришел, чтобы помириться, но снова начал заводиться. И Катя это поняла, то ли просчитала, то ли почувствовала.

– Ты выбрал не ту женщину, – повторила она. – Ты мог жениться на той, которую любишь, и всего этого не было бы.

– Я никого не люблю. – Он сказал это. Сначала сказал, а потом задумался, сколько правды в его словах. Получалось что-то странное и неправильное. Невероятное что-то получалось. И это невероятное он отверг, потому что струсил, испугался, что если примет, впустит это в себя, станет только хуже, только больнее. – У тебя растрепались волосы…

– Что?..

– Когда вы со Стариком вышли к гостям, у тебя волосы были распущены.

Андрей не задавал никаких вопросов, но сама эта фраза предполагала ответ, честный и максимально исчерпывающий. От больного зуба нужно избавляться быстро. Раз – и все!

Катя долго молчала. Обдумывала его вопрос или свой ответ?

– На меня упали книги. В библиотеке. Пока ты показывал Семе свою татуировку, я осматривала библиотеку. Там очень много книг, а стеллаж, по крайней мере один, плохо закреплен.

Там был такой стеллаж. Однажды Андрей задел его плечом и получил по макушке каким-то древним фолиантом. Не особо больно, вот только фолиант при падении порвался. Книгу было жалко.

– У меня теперь шишка. Вот тут. – Катя коснулась головы, и Андрею тоже захотелось потрогать.

– Можно? – Он спросил исключительно ради проформы, уже после того, как его ладонь легла ей на затылок, а пальцы нащупали ту самую шишку. И как же не хотелось убирать руку! Но Катя вздохнула, и он убрал.

– Книги посыпались, прическе пришел конец. А твой дед… он был там, когда все это приключилось. Мы разговорились, он предложил показать мне дом. Тогда я даже не знала, что он хозяин этого дома, что он твой дед. Я ожидала увидеть монстра.

– Он и есть монстр.

– Не знаю. – Катя пожала плечами, но спорить не стала.

Андрею казалось, что у нее тоже есть вопросы, он даже догадывался, какие. И догадка эта не добавляла легкости в их и без того непростые отношения.

– Я пришел извиниться за вчерашнее и вообще. – Андрею казалось, что стоит только попросить прощения, как все само собой утрясется, запоют ангелы и станет хорошо.

Хорошо не стало. Катя ничего не ответила. Не приняла его извинения?

– Такого больше не повторится. Это все… недоразумение.

– Недоразумение, – повторила она эхом. – Нелепое стечение обстоятельств. Вот только я не думала, что будет так…

– Как? – Ему было важно знать.

– Неприятно.

Что она имела в виду под словом «неприятно», Андрей не понимал, но слово мерзкое. Кате с ним было неприятно, но ради денег, ради большой цели она могла потерпеть.

– Не нужно терпеть, – сказал Андрей и встал с дивана.

– Что терпеть? – Катя так и осталась сидеть. Смотрела на него снизу вверх или вовсе не смотрела. Кто ж разберет в этой темноте?

– Все это. – Андрей развел руками, разгоняя темноту. – Я не хочу, чтобы тебе со мной было неприятно. Мы разведемся.

Он должен был принять это единственно верное решение еще вчера, сразу после разговора со Стариком. Пора взрослеть, пора перестать жить по чужой указке.

Должно было стать легче, да вот что-то не становилось. И долгожданная свобода не спешила принимать его в свои объятия. А Катя не торопилась благодарить.

– У меня нет сейчас денег, – сказала она вместо благодарности.

– Каких денег? – не понял он.

– Тех, что я у тебя взяла. Если мы сейчас разведемся, я не смогу их тебе отдать. Мне понадобится время.

– Не надо. – Андрей сжал кулаки. Хорошо, что в темноте она не видит его лица. – Считай это подарком. Все, мы больше ничего не должны друг другу.

– Андрей. – Все-таки она встала и тут же оказалась слишком близко, непозволительно близко. – Спасибо. – И руки его коснулась, той самой, сжатой в кулак. – Просто дай мне время, я все верну.

– Я пришлю своего адвоката. – Губами он дотронулся до ее макушки. Не хотел, так само получилось. – Можно мне выйти через дверь?