Вампир. История лорда Байрона - Том Холланд Страница 52

— Зачем поднимать скандал? — Она погладила меня по голове. — Дорогой Байрон, я предостерегала тебя, чтобы ты был более сдержанным. Поменьше привлекай к себе внимание, будь благоразумным, как я, как все мы.

Я взглянул на нее и подумал о знакомой Ловласа, которую так и не встретил.

— Кто-нибудь еще нашей породы есть здесь, в Лондоне? — спросил я.

Леди Мельбурн наклонила голову.

— Конечно, — ответила она.

— Вы их знаете?

Она улыбнулась.

— Я говорила, что мы очень осторожны. — Она помолчала. — Честно говоря, Байрон, мы стараемся оградить себя от твоей силы, она делает тебя могущественным, но опасным. У тебя есть гениальность, поэтому будь осторожен.

Она взяла меня за руку, пристально глядя в лицо.

— Ты сомневаешься, что закон не пощадит нас, если мы обнаружим себя? У тебя ужасная репутация, твое разоблачение может уничтожить всех нас.

— Я не собираюсь скрываться, — лениво сказал я. Но ее настойчивость произвела на меня впечатление, и с тех пор я стал прислушиваться к ее словам. Я не стал убивать Каролину, но приложил все усилия, чтобы не подпускать ее к себе. Я старался не привлекать к себе внимание — заводил любовниц, пил, играл в карты, говорил о политике — иными словами, вел себя так, как все лондонские денди. Более того, я проводил все время с Хобхаузом, который был единственной опорой в моей жизни. Хобби никогда не расспрашивал меня о днях, проведенных без него в Греции, а я ничего не рассказывал ему. Как настоящий друг, он пытался удержать меня от ссор и скандалов, и я доверял ему так, как не доверял самому себе. Только поздно ночью, возвратившись из игорного клуба, я избавлялся от его общества и, выскользнув в темноту ночи, возобновлял тот образ жизни, о котором Хобхауз не подозревал. На несколько часов я становился самим собой. Но даже среди доков и грязных трущоб я помнил увещания леди Мельбурн и старался быть осмотрительным. Намеченные жертвы никогда не уходили от своего преследователя.

Однажды ночью, когда жажда особенно сильно мучила меня, Каро устроила сцену, заявившись поздно ночью ко мне в своем пажеском костюме, уговаривая меня тайно бежать с ней. Хобхауз был тверд как камень, и ей пришлось отступить, но меня трясла жесточайшая лихорадка от страстного желания сбросить все это притворство. Дождавшись ухода Хобхауза, я прокрался в ночные трущобы Уайтчепела, на его пустынные туманные улицы. Жажда крови была такой нестерпимой, что мне уже было не до осторожности. Мои шаги эхом отдавались в тишине грязного переулка. Теперь запах крови стал более ощутимым. Кто-то зашевелился позади. Я обернулся и увидел опускающуюся руку грабителя. Я схватил его и прижал к земле. Он увидел мое лицо и закричал. Я полоснул его по горлу. Воцарилась тишина. Я чувствовал только сладостный поток крови на моем лице. Насытившись, я опустил бездыханное тело в грязь и вдруг остановился, почувствовав запах крови другого человека. Подняв глаза, я увидел Каро.

Я медленно вытер кровь с губ. Безумными глазами, полными отчаяния, Каро смотрела на меня. Подойдя к (ней, я провел пальцами по ее волосам, она вздрогнула,

готовая бежать, но вдруг ее худенькое тельце начали сотрясать беззвучные рыдания. Она бросилась целовать меня, размазывая кровь по своему лицу. Я удержал ее.

— Каро, — мой шепот проникал в ее мысли, — ты ничего не видела сегодня ночью. Она молча кивнула.

— Нам нужно идти, — сказал я, взглянув на труп, лежавший в луже.

Я взял Каро за руку.

— Пойдем, здесь не следует оставаться.

В экипаже Каро не проронила ни слова. По дороге в Уайтхолл я нежно любил ее. Я проводил ее в Мельбурн-хаус, мы простились с поцелуем. Возвращаясь к экипажу, я увидел свое отражение в зеркале. На меня смотрело прекрасное лицо, искаженное гримасой ужаса и отчаяния. Я задрожал, как Каро, страдание и злоба боролись во мне, но внешне я был холоден и спокоен. Завернувшись в плащ, я вышел на ночную улицу.

На следующее утро Каро, прорвавшись мимо слуги, преграждавшего ей путь, вбежала в мою комнату и закричала, чтобы мои друзья оставили нас одних.

— Я люблю тебя, — сказала она, когда мы остались наедине. — Я люблю тебя, Байрон, всем сердцем, большие жизни. Возьми мою жизнь, если не хочешь взять мое тело. — Она разорвала на себе одежду. — Убей меня! Выпей мою кровь!

Я пристально посмотрел на нее и покачал головой.

— Оставь меня в покое, — произнес я.

Но Каро схватила мою руку и прильнула ко мне.

— Позволь мне стать таким же созданием, как ты! Позволь разделить с тобой жизнь! Я отрекусь от всего! Я рассмеялся.

— Ты не знаешь, что говоришь.

— Знаю, — выкрикнула Каро. — Знаю, знаю. Я хочу получить поцелуй смерти! Я хочу разделить тьму, из которой ты явился! Я хочу испробовать волшебный вкус твоей крови! — Она начала рыдать и упала на колени. — Пожалуйста, Байрон! Пожалуйста, я не могу жить без тебя. Дай мне свою кровь, пожалуйста!

Я смотрел на нее, чувствуя страшную жалость и искушение. Позволить ей разделить свою жизнь, облегчить бремя своего одиночества… Но, вспомнив данный мной обет не посвящать никого в наше братство, я отвернулся от нее.

— Вы смешны со своим тщеславием, — произнес я, вызывая слугу. — Обрушивайте свои нелепые капризы на других.

— Нет, — причитала Каро и билась головой о мои колени, — нет, Байрон, нет! Вошел слуга.

— Найдите для ее милости одежду поприличней, — приказал я. — Ей нужно идти.

— Я раскрою всем твою тайну, — закричала она, — и буду смотреть, как ты умираешь.

— Леди Каролина, вы все излишне драматизируете. Это всем известно. Кто поверит вашим словам?

Слуга проводил леди Каролину. Я достал чернила и бумагу и написал письмо леди Мельбурн о том, что произошло.

Мы оба согласились, что Каро следует отослать. Ее безумие стало опасным. Она прислала клок волос, слипшихся от крови, требуя взамен мою кровь. Она бесконечно преследовала меня, окликала меня на улицах, говорила своему мужу, что мы женаты. Тот лишь холодно пожимал плечами, отвечая, что не верит ее словам, — он был предупрежден леди Мельбурн. Наконец, благодаря совместным усилиям, Каро удалось отправить с семьей в Ирландию. Но она, как и предупреждала меня, успела разболтать всем о моем пристрастии к крови.

Слухи были настолько кошмарными, что я уже было собирался жениться на Каро, чтобы положить им конец. Я вспоминал Аннабеллу, племянницу леди Мельбурн, которая, как казалось мне, была воплощением добродетели. Но леди Мельбурн только посмеялась надо мной, когда я, послав ее племяннице предложение руки и сердца, получил отказ. Я не был задет или сильно удивлен, наоборот, я восхищался Аннабеллой и знал, что она заслуживает лучшего. Вскоре мои матримониальные амбиции начали проходить. Чтобы как-то утихомирить бродившие обо мне слухи, я покинул Лондон и отправился в Челтенхем.

Там я наконец обрел покой после бурного романа с Каро. Моя любовь погубила ее. Так в который раз сбылось тяготевшее надо мной проклятие. Никакие узы не держали меня больше в Англии. Я опять почувствовал лихорадочную тягу к путешествиям и решил уехать в Италию, как давно намеревался. Большую часть денег, вырученных за продажу поместья в Ньюстеде, поглотили налоги; целый месяц ушел на решение финансовых дел. Но мысль о моей причастности к вечности парализовала меня, я чувствовал, как становлюсь ее рабом. Как прав был Ловлас, когда просил меня не медлить. Почти каждую неделю я пытался строить планы по поводу предстоящего путешествия, но каждый раз решимость и энергия покидали меня. Чтобы жизнь забила ключом, не хватало бури и натиска. Мне нужно было действовать, чтобы взволновать кровь, чтобы пробудиться к жизни. Но ничего не происходило, побеждала скука. Я делал вид, что собираюсь уезжать за границу, но Англия не отпускала меня.