Восставший из ада. Ночной народ - Клайв Баркер Страница 51

Лори не знала собственной силы, пока исступление от пребывания в его присутствии не заставило взвалить Буна на плечо и потащить по склону. Он мало чем мог помочь. Время, проведенное перед Крестителем, изгнало из его мышц всю силу. Лори казалось, что целый век они ковыляли к вершине склона, пока ледяной свет пламени отбрасывал вперед их тени, как пророчества.

Проход наверху был безлюден. Она почти ожидала появления Лайлсбурга с более материальными когортами, но молчание нижнего зала распространилось по всему туннелю. Пронеся Буна последние ярды от вершины склона, она остановилась – легкие горели от усилий. Он выбирался из тумана скорби или ужаса, в котором она его обнаружила.

– Ты знаешь выход отсюда? – спросила она.

– Кажется, да, – сказал он.

– Тебе придется мне помочь. Я больше не могу тебя нести.

Он кивнул, затем оглянулся на вход в яму Бафомета.

– Что ты видела? – спросил он.

– Ничего.

– Хорошо.

Он закрыл лицо руками. Не хватает пальца, увидела она, и рана свежая. Впрочем, он оставался к этому безразличен, так что она не задавала вопросов, но сосредоточилась на том, чтобы сдвинуть его с места. Он колебался, будучи угрюмым после пережитых эмоций, но она подгоняла, пока они не добрались до крутой лестницы, выводившей через один из мавзолеев в ночь.

После заточения под землей в воздухе пахло расстоянием, но вместо того чтобы наслаждаться подольше, она торопилась убираться с кладбища, прокладывая путь через лабиринт гробниц к воротам. Там Бун замер.

– Машина снаружи, – сказала она.

Он содрогался, хотя ночь была теплой.

– Я не могу… – сказал он.

– Чего не можешь?

– Мое место здесь.

– Нет, – сказала она. – Твое место – со мной. Наше место – друг с другом.

Лори стояла рядом, но он отвернулся к тени. Она взяла его лицо в ладони и перевела взгляд на себя.

– Наше место – друг с другом, Бун. Вот почему ты жив. Неужели ты не понимаешь? После всего. После всего, что мы прошли. Мы выжили.

– Все не так просто.

– Я знаю. Мы оба испытали нечто ужасное. Я понимаю, что жизнь не будет прежней. Я бы этого и не хотела.

– Ты не знаешь… – начал он.

– Тогда ты объяснишь мне, – сказала она. – Когда придет время. Ты должен забыть Мидиан, Бун. Он уже забыл тебя.

Содрогания были не от холода, но предшественниками слез, которые пролились теперь.

– Я не могу уйти, – сказал он. – Я не могу уйти.

– У нас нет выбора, – напомнила она. – У нас есть только мы.

Из-за боли Буна едва не переломило пополам.

– Встань, Бун, – сказала она. – Обними меня. Ночной народ тебя не хочет; ему ты не нужен. А мне – да. Бун. Пожалуйста.

Он медленно распрямился и обнял ее.

– Крепче, – попросила она. – Держи меня крепче, Бун.

Хватка сжалась. Когда она убрала руки от его лица, чтобы ответить тем же, его взгляд уже не вернулся к некрополю. Он смотрел только на нее.

– Мы поедем обратно в гостиницу и заберем мои вещи, да? Так нужно. Там письма, фотографии – много того, чему не стоит попадаться на глаза другим.

– А потом? – спросил он.

– Потом мы найдем, где нас не будут искать, и придумаем, как доказать твою невиновность.

– Я не переношу свет, – сказал он.

– Тогда будем держаться от него подальше, – ответила она. – Пока ты не оправишься от этого места.

Она не видела в его лице ничего похожего на эхо ее оптимизма. Глаза светились – но то лишь непересохшие слезы. Он был таким холодным; все еще частичка тьмы Мидиана. Она ничему не удивлялась. После всего, что приготовила эта ночь (и дни перед ней), Лори поражалась, как сама находит в себе такие силы для надежды. Но надежда была – сильная, как сердцебиение, и Лори не позволит подточить ее страхам, привитым кладбищенским народом.

– Я люблю тебя, Бун, – сказала она, не ожидая ответа.

Быть может, со временем он заговорит. Скажет если не слова любви, то хотя бы объяснения. А если и не заговорит – или не сможет, – что ж. У нее есть кое-что получше объяснений. У нее есть сам факт – его плоть. Осязаемое тело в руках. Как бы ни покорил Мидиан его разум, Лайлсбург выразился предельно ясно: Буну ни за что не позволят вернуться. Взамен по ночам он снова будет с ней, и этот факт дороже любой демонстрации страсти.

А со временем она заговорит пытки Мидиана, как ранее заговаривала пытки самобичевания из-за его безумия. В этом она не потерпела неудачу, как убеждала ложь Деккера. Бун не скрывал от нее тайную жизнь; он невиновен. Как и она. Оба – невиновны, что и сохранило им жизнь на протяжении этой суровой ночи до самой безопасности дня.