Шарлотта Маркхэм и Дом-Сумеречье - Майкл Боккачино Страница 50

— Это древний индийский талисман, он ограждает от злых духов, — солгала я.

— Уж и не знаю как, но он работает! С тех пор как вы мне его дали, ничего больше не происходит.

Я задумалась было, а что происходит в Упокоении между Корнелиусом и Уотли, но тут же себя одернула. Сегодня праздник, и Сумеречью на нем не место. Впервые за много недель я почувствовала облегчение и даже некоторое злорадство. Пусть я еще не до конца разгадала замыслы мистера Уотли, по крайней мере один из них мне удалось сорвать. Хотя если моя подруга в безопасности, значит, под угрозой оказывается вся деревня. Именно поэтому мальчишка с замочными скважинами вместо глаз по-прежнему сидел прикованным к ножке моей кровати. Возможность подслушать обрывки тайных переговоров стоила того, чтобы потерпеть лязг и скрежет цепи в ночи, пока мой пленник тщетно пытался вырваться из-под моей власти. По счастью, мальчики явно не вызывали у него интереса; он предпочитал собирать секреты взрослых.

Роланд тронул Сюзанну за плечо и откашлялся.

— Прошу прощения, мэм, могу ли я пригласить вас на этот танец?

Сегодня он сменил пропыленную рабочую одежду на коричневый твидовый костюм, хотя волосы его по-прежнему топорщились спутанной копной: забавно, учитывая, что в Эвертон-то его наняли придавать запущенным зарослям ухоженный вид.

Сюзанна подала ему руку.

— Роланд, я готова танцевать с вами всю ночь, если попросите! — заверила она юношу, спасшего ей жизнь. И они закружились по зале.

Вернулся ее муж с напитками и, ревниво нахмурившись, проводил пару взглядом. Я подошла было составить ему компанию, но меня отвлек невесть откуда взявшийся владелец Эвертона.

— Миссис Маркхэм.

— Мистер Дэрроу.

На том наш разговор, казалось бы, и закончился, но тут снова заиграла музыка, и мистер Дэрроу, смущаясь, предложил мне руку.

— Вы со мной не потанцуете?

— Вы уверены, что это разумно? Пойдут разговоры.

— И пусть себе.

— Какая перемена взглядов!

— Жизнь слишком коротка, чтобы вечно тревожиться о том, кто и что подумает, тем более если можно потанцевать. Пойдем?

Я приняла его руку, и мы влились в круговерть танцующих. Музыка играла быстрая, мы чаще переходили от одного партнера к другому, нежели танцевали друг с другом. Но вот, к нашему облегчению, мелодия замедлилась, и все вернулись к своим первоначальным парам. Генри взял мои руки в свои и поглядел на меня — возможно, он впервые действительно видел меня с момента того вечера в кухне. Он смотрел мне в душу, мы кружились и вертелись в такт музыке, и подол моего платья задевал его ноги. Мы не то чтобы льнули друг к другу совсем близко, но наши сплетенные руки передавали через пустоту между нами незримые волны, что затемняли остальную залу и преображали мотив в нечто созданное для нас одних. Как мне не хотелось, чтобы это чудо заканчивалось! И долгое время казалось, что оно не закончится никогда. Мы танцевали и танцевали, и вот я уже не чувствовала под собою ног, только его прикосновения — и глухой, всеподавляющий стук сердца в груди.

Музыка смолкла — но мы не отстранились друг от друга. Держась за руки, мы пробрались сквозь толпу, мимо приятно шокированной Корнелии Риз — теперь ей будет о чем посудачить с друзьями и конфидантами, историй хватит на целый месяц, никак не меньше! — мимо миссис Норман в ее шляпке с павлиньим пером (ее сурово поджатые губы чуть изогнулись в одобрительной улыбке) — и вышли в заснеженный сад Аркхэм-Холла. Под черным пустым небом, за припорошенной инеем изгородью Генри прижал меня к груди и поцеловал — страстным, долгим поцелуем, в котором не ощущалось ни сдержанности, ни тревоги. Наши губы двигались в унисон, все страхи позабылись, растаяли в воздухе, а на смену им соткалось что-то новое — чистое, сильное и радостное, исполненное обещания и надежды. Я самозабвенно упивалась этим мгновением — и тут в морозном воздухе раздался пронзительный безумный крик.

Кричала женщина, и я сразу поняла, кто это. Я отпрянула от Генри и побежала через сад, следуя за эхом, что отражалось от каменных статуй и пустых птичьих фонтанов, — за тенью звука, застывшего во льду. Я мчалась во весь дух, подобрав юбку; ветер обжигал мне кожу. Я обогнула садовую решетку, оплетенную иссохшими вьюнами, и обнаружила Сюзанну: та распростерлась на холодной земле, закрыв лицо руками, а над нею, отделяясь от тьмы, расползалась, раскручивалась тень: она обретала форму и плотность, становилась осязаемой, влажной, блестящей; ее поверхность застывала на морозе и шла трещинами. Это существо щупальцем обвило Сюзанну за шею и подняло ее в воздух: ноги ее скребли по земле, ища и не находя опоры.

Но едва тварь прикоснулась к молодой женщине, как маленький прозрачный янтарный диск на ее шее зажегся внутренним светом. В воздухе запульсировало тусклое зеленое сияние и окутало Сюзанну, испепеляя плоть пришельца из тьмы. От потрясения и боли тот выпустил жертву.

Сей же миг передо мною замаячили все те, кого я потеряла, и боль моя сгустилась в гнев, в ненависть — и претворилась в действие: я накинулась на чудовище, застав его врасплох, я лягалась, кусалась, царапала его ногтями — пока тварь не хлестнула меня по лицу темным, нераспознаваемым отростком. Я рухнула наземь, кошмарное существо нависло надо мной, загораживая те последние отблески света, что еще просачивались из-за мерцающих облаков, вонь сводила с ума — смесь аммиака и серы в равных пропорциях. Я не боялась смерти: я знала, что мои родные и близкие ждут меня. Тварь поползла ко мне, но тут грянул выстрел, и я почувствовала на лице влажные брызги. Существо дрогнуло, заколыхалось, словно бы уходя в себя, помешкало, заслышав неизбежное хлопанье дверей и перекличку голосов от дома, сжалось до человеческих очертаний и бежало в глубину замерзшего сада.

Я провела рукой по лицу, не вполне понимая, этот влажный след — моя собственная кровь или нечто доставшееся от твари, что на меня напала. Сюзанна сидела, обхватив колени, в позе эмбриона, и раскачивалась взад-вперед. Генри стоял рядом; пистолет в его руке еще дымился.

Генри помог мне подняться на ноги.

— Вы в порядке?

— Да, со мной все хорошо. — Это не был человек в черном, хотелось мне сказать, это что-то совершенно иное. Этой части игры мистера Уотли я по-прежнему не понимала — и не на шутку тревожилась.

Встав с земли, я так и не выпустила руки Генри. Мы подошли к пострадавшей: с блуждающим взглядом она тихо бормотала себе под нос:

— Держи их закрытыми. Не открывай. Откроешь — и все вырвется, все распадется во тьме…

Я опустилась на колени рядом с подругой и поцеловала ее в лоб.

— Кто это был, Сюзанна? Кто на тебя напал?

— Волк в овечьей шкуре. Чудище из-под кровати.

Генри покачал головой и положил руку мне на плечо.

— Мы сходим за доктором Барберри.

— Сперва нужно отыскать Лайонела.

— Конечно.