Тварь 2. Сказки летучего мыша - Виктор Точинов Страница 50

Впрочем, бойцы и без его команды были готовы выполнить заранее полученные приказания.

Холм продолжал набухать – высотой он был уже по плечи человеку, ширина основания превышала десяток метров. Землю раскалывали трещины. Любовно ухоженные грядки корежились. Пленка парничка, зацепленного растущим холмом, с треском лопнула. По над землей ничто живое пока не показалось…

Чагин закусил губу. Тварь была велика, куда больше, чем ему представлялось… Картечь может оказаться бессильной… Короткая команда – и еще один козырь лег на стол. Тройка бойцов, па ходу раздвигая «мухи», торопливо (но мелкими, коротенькими шажками) выдвинулась на удобную для стрельбы позицию. Будь там зверь хоть со слона размером – с кумулятивной гранатой не потягается.

Выстрелы так и не прозвучали.

Холм прекратил прирастать, застыл на долю секунды… И рухнул обратно! Казалось, на том же месте появилось его зеркальное отражение – воронка примерно тех же размеров.

Дизель продолжал работать, генератор исправно терзал почву электроимпульсами. Не происходило ничего. Или тварь отступила в глубины, или все-таки сдохла…

– Добавить можешь? – спросил седоголовый у электрика спустя несколько минут.

Тот покачал головой:

– Предел. Вот если б вылить тут тонну-другую водички, круто посоленной, – тогда сильнее тряхнет. В разы сильнее…

Любая предусмотрительность имеет свои пределы. Прихватить с собой цистерну соленой воды Чагин не догадался.

– Выключай, – махнул он рукой.

Бойцы, окончательно приводя в негодность близлежащие грядки, придвинулись к воронке. Поначалу держались настороже, потом чуть расслабились, – но все равно оружие держали наготове. Вполголоса переговаривались, удивлялись… Надо сказать, до сих пор часть задействованных в операции – в основном те, кому не довелось побывать в Саблинских пещерах и в подлетающем к острову вертолете – относилась с изрядным скепсисом к тому, что им приходилось делать. Охота на неведомого подземного зверя? Мда-а-а…

Теперь их скепсис поубавился. Почти исчез.

Подошли Чагин с электриком. Последний горячо убеждал начальника:

– Ничегошеньки тут живого нет. Все кроты с червяками изжарились. И что покрупнее – тоже. Тут ведь фишка в чем: чем больше объект, тем больше дозу получает! Разность потенциалов! Тут даже вся морковка-капуста к завтрему завянет! Ничего живого – зуб даю!

Чагин осмотрел воронку, обвел взглядом покривившиеся смородиновые кусты и две оказавшихся поблизости от эпицентра яблоньки. Пожалуй, электрик прав. Можно подгонять экскаватор и попытаться раскопать труп… Но сначала стоит поставить финальную точку. Сделать контрольный выстрел. Точнее говоря, контрольный взрыв.

Он отправил бойцов, столпившихся у воронки, на исходные позиции. И подозвал еще одного специалиста, до сих пор непосредственно не участвовавшего в операции. Бурильщика.

– Вот здесь, – показал седоголовый на ровный участок почвы рядом с воронкой. – До упора, до твердых пород. Если геологи не врут – до окаменевшей кембрийской глины метров двадцать, двадцать пять… Действуй.

В скважину предстояло опустить заряд. Эквивалентом этак в четверть тонны тротила – скупердяйничать в таком деле не стоило. Чагин предпочитал пересолить, чем недосолить. Ничего, при такой глубокой закладке огромная воронка не получится – скорее шахта около метра диаметре. Но никого живого в глубине не останется уж точно… С полной гарантией.

Бурильщик пошагал к машине, на которой была смонтирована его установка. Чагин остался один, сделал еще несколько шагов в сторону, непонятно зачем аккуратно обходя незатоптанную пока грядку… После электроатаки и мощного подземного взрыва урожай на огородике вырастет нескоро. Зато у них теперь одним противником меньше, и можно будет плотно заняться…

Он не закончил мысль. Земля мягко начала подаваться под ногами.

Рефлексы у Чагина до сих пор оставались безупречные – он немедленно попытался отскочить в сторону. Но достаточной опоры для прыжка уже не было. Вместе с верхним тонким слоем почвы седоголовый рухнул вниз. Под землю.

Полет оказался недолгим. А приземление – мягким. Упал Чагин на нечто упруго колыхнувшееся. На живое …

Свет, сочащийся сквозь пробитое отверстие в своде, не достигал дна каверны. Но он не усомнился: она! Тварь!

К пистолету его рука потянулась еще в падении. Но выдернуть «беретту» из кобуры не удалось. Тугая, невидимая петля обхватила, притиснула руки к туловищу. Вторая сдавила горло.

«Конец!» – подумал Чагин. Оставшиеся наверху ничего не успеют… Он понял, что сейчас услышит последний звук в жизни – треск собственных ломающихся шейных позвонков…

Вместо этого он почувствовал, как что-то с силой вдавилось в его губы, раздвигая и их, и зубы, – что-то твердое, остроконечное, – но тоже живое. Вдавилось и проникло через глотку дальше, глубже, еще глубже… Внутренности пронзила резкая боль. Чагина словно насадили на кол нетрадиционным способом. Он попытался закричать. И не смог. Ни звука не вырвалось из плотно заполненной глотки.

4

Иммиграционная политика правительства Нидерландов имела слабое отношение к происходившим в Спасовке и окрестностях событиям. Однако – имела.

Вкратце история вопроса такова.

Как известно, в конце Средневековья свободолюбивые Нидерланды много десятилетий с оружием в руках отстаивали свою независимость от алчных австро-испанских Габсбургов. И отстояли. Однако вскоре «Их Светлости Генеральные Штаты Голландии» обнаружили, что свобода и независимость хороши лишь в личном употреблении – и успешно занялись приобретением заморских владений, быстро превратившись в колониальную империю.

И жемчужиной в короне той империи стала, конечно же, Индонезия. Чем только не были знамениты благословенные острова! Но речь сейчас не о чудесах тропической природы или древней культуры… Речь об индонезийских женщинах, славившихся своей красотой. На фоне прекрасногрудых, с осиной талией балийских женщин пухлые и слегка бесформенные голландки смотрелись не слишком выигрышно.

И процесс пошел.

А Борнео или Ява – это не Тасмания, где белые колонисты без труда частью истребили, частью ассимилировали немногочисленных аборигенов. Численность индонезийцев на пару порядков превосходила численность их завоевателей. И ассимиляция получилась своеобразная…

Возвращаясь со службы в Индонезии, редкий голландский колониальный чиновник или военный не привозил в качестве домоправительницы-метрессы стройную смугляночку. И отпрысков-метисов привозили – старались дать образование, пристроить в метрополии… В колонии нравы были попроще, там индонезийские красавицы порой становились и законными супругами приехавших на постоянное жительство голландцев.

Процесс развивался подспудно – но в 60-е годы двадцатого века произошел форменный обвал. Именно тогда индонезийцы решили, что как-нибудь проживут и без бледнолицых братьев – и выдали колонизаторам смачного пинка. Начался обратный, в Голландию, исход белых поселенцев – белыми считавшихся уже с большой натяжкой.