Дочь тьмы - Эдвина Нун Страница 5

Возбуждение Аманды перешло в беспокойство, ожидание сменилось запоздалыми мыслями. Правильно ли она поступила, отказавшись от поездки в Европу ради сомнительного долговременного пребывания в старинном доме какого—то титулованного господина? Аманда не могла ответить на этот вопрос. Ведь чувствовала же она себя вполне уверенно, пока Провидение не столкнуло ее с сэром Гарри Алленвудом.

Интересный человек. Наверняка что—то скрыл от нее. Аманда мысленно вернулась к их разговору в карете. Вспомнила тон, которым он рассказывал ей об Уэйлсли на Темзе и своем друге Перси Стаффорде, с каким глубоким почтением отзывался о покойной его супруге Кароли. И какую загадочную характеристику дал их дочери, Кароли—младшей: скорее дождь, чем буря, скорее тень, чем материя. Аманда была уверена, что сэр Гарри высказался так о девушке не из—за одной лишь любви к поэзии. Нет, в его намеке было что—то более глубокое и таинственное.

Она вдруг живо припомнила, как встретили ее люди в последней гостинице, где она останавливалась, чтобы подкрепиться. Это было днем, до того как пошел дождь. Да, да, конечно. Эти косые взгляды, эти негромкие замечания в ее адрес, когда она вошла в комнату, наполненную запахом леса и табачного дыма. В тот момент она спокойно отнеслась к такому вниманию, объяснив его тем, что людям непривычно было видеть молодую женщину, в одиночку путешествующую по сельской местности. Она и прежде сталкивалась с этим. Обычно молодые особы ездили в сопровождении мужчин. Будучи женщиной эмансипированной, она научилась пренебрегать осуждением тех, кто по образованности стоял ниже ее. И все же каждый раз она чувствовала неловкость. Постояльцы и рабочие открыто таращились на нее, подмастерья качали головами и хитро улыбались. Она как могла терпела это во время скромной трапезы, состоявшей из хлеба, холодной телятины и чашки чаю. Сейчас в ее памяти всплыли слова одного из постояльцев той гостиницы: «Она направляется в Уэйлсли на Темзе? Хорошо, если захватила с собой Библию. Там ее не ждет ничего хорошего».

Эти слова теперь метрономом звучали в ее голове в такт стуку дождя но крыше кареты.

Как ни странно, Аманда чувствовала необъяснимое облегчение от мысли, что действительно захватила Библию. Это был небольшой томик в кожаном переплете с позолоченными краями, который два года назад в день ее рождения подарил ей отец Лэнг. Она отчетливо вспомнила, как положила его в один из своих чемоданов.

Лошади с неистового галопа перешли на рысь, карета вновь замедляла ход — впереди была еще одна остановка. За окном по—прежнему стояла ночь — темноту нарушали лишь огни кареты. Дождь стих. Аманда не только определила это на слух, но и увидела. Гром больше не гремел, его тихий рокот раздавался где—то вдали. Окна кареты были покрыты каплями воды.

Послышался резкий окрик извозчика, громкое фырканье лошадей. Качнувшись, карета замерла. Дверца открылась, появился закутанный, насквозь промокший извозчик. Лицо его засияло улыбкой, и она улыбнулась ему в ответ.

— С приездом, мисс. Быстро мы добрались?

— Это Уэйлсли на Темзе?

— Да, мисс. Дождь, слава богу, немного стих. Вы пока разомнитесь здесь немного, а я принесу ваш багаж. Дом за этими железными воротами. Надо подниматься по булыжной дорожке.

Он поднял фонарь и указал куда—то вверх и вдаль. Аманда посмотрела туда, но ничего не смогла разглядеть в темноте.

— Вы видите кого—нибудь? Меня здесь ждут и, думаю, должны встречать.

— Ни единой души, — ответил он сокрушенным тоном. — Вы подождите здесь, а я быстренько добегу до парадной двери. Там должен быть кто—нибудь из слуг.

— Благодарю вас.

— Не стоит благодарности, — произнес кучер с достоинством и исчез в темноте, сопровождаемый лишь неярким дрожащим светом фонаря. Пятно света, танцуя, двигалось в сторону чернеющей громады. Аманда следила за ним, пока оно таинственным образом не исчезло из виду.

Установилась пугающая тишина. Слышно было лишь завывание ветра, уносящего дождевые тучи. Аманда принялась торопливо расправлять платье. Шерстяная мантилья смялась, и шляпка сидела на ней немного криво. Тело ее одеревенело от долгого сидения. Аманда выгнула спину, несколько раз разогнула и согнула затекшие ноги, потом руки. Она должна предстать перед обитателями Уэйлсли на Темзе в наилучшем виде.

Она нерешительно открыла дверцу кареты и сошла на землю. Дождь почти совсем прекратился; в воздухе висела легкая туманная дымка. Земля под ногами была мягкой и скользкой. Аманда приподняла край юбки, пытаясь сориентироваться в темноте. У нее было чувство, будто она попала в другой мир.

Над ней чернело бездонное небо. Если бы неслабый свет фонарей кареты, видимость едва ли была бы более двадцати футов. Впереди громадной стеной стояли высокие деревья. За ними вырисовывались очертания огромного дома, едва заметные на темном фоне неба. Вечерний ветер трепал ленты ее шляпки, раздувал мантилью на ее плечах. Ей было очень одиноко.

Вначале она услышала топот подкованных сапог по мощеной дорожке, потом появился кучер. Его фонарь возник внезапно, как бы ниоткуда — видимо, из—за какой—то преграды на участке перед домом.

Кучер озабоченно качал головой, но выражение его лица было торжественным.

— Что там?

— Чтоб мне провалиться, мисс! Там домоправительница. Ее зовут Баттл. Вам нужно подняться к дому. Я принесу ваши вещи и оставлю их на крыльце. Здесь совсем близко. Идите по этой дорожке. Я пойду за вами. — По сквозившему в голосе кучера возбуждению Аманда поняла, что увиденное великолепие произвело на него неизгладимое впечатление. Она представила, с каким упоением он будет рассказывать об этой роскоши своим приятелям, когда вернется в Лондон.

— Вы думаете, мне не понадобится фонарь? — спросила она.

— Нет, мисс. От ворот дорожка ведет прямо к дому. Вы увидите. Ступайте прямо сейчас. А я пойду за вами с фонарем и вашими вещами.