Два сфинкса - Вера Крыжановская Страница 5

Несколько лет тому назад, когда копали подземелье, в котором маг хотел схоронить свои сокровища, а также производить опыты разных таинств, заклинаний и вызываний, случайно напали на подземный источник, распространявший острый, но необыкновенно живительный аромат; здесь-то Аменхотеп и решил устроить свою опочивальню. Богатство его и знания создали ему немало завистников и врагов. Поэтому было устроено несколько смежных подземных зал, и в первой из них Аменхотеп устроил себе роскошную спальню, гарантированную от жары и от духоты, свойственных египетским погребам. Источник, через оставшееся отверстие давал доступ свежему и живительному воздуху. В тот день, о котором идет речь, Аменхотеп спустился в опочивальню, слабо освещенную свешивавшейся с потолка лампадой, и лег на ложе, а Эриксо, которая как бабочка порхала перед ним, с кубком вина, укрыла его ноги шкурой пантеры. Затем ласковым тоном спросила:

– Дозволишь ли обвевать тебя и петь, пока ты не заснешь?

– Обвевать меня не стоит, а слушать тебя я буду охотно. Возьми арфу и садись! – ответил Аменхотеп, указывая на табурет, стоявший у его изголовья.

Эриксо села; мягкие аккорды зазвучали из-под ее нежных пальцев и полилась томительная, унылая, сон навевающая мелодия.

Аменхотеп слушал ее в восхищении, играя ее роскошными, золотистыми волосами.

– Не забудь разбудить меня через два часа, – пробормотал он, чувствуя, что дремота начинает овладевать им.

Эриксо сделала утвердительный знак и продолжала петь все тише и тише. Когда же глубокое и правильное дыхание властелина указало ей, что он спит, молодая девушка окончательно смолкла.

С четверть часа еще сидела она, задумчиво, испытующе смотря на мага. Затем вынула из-за пояса маленький пузырек и кусок полотна. Смочив полотно несколькими каплями снотворного зелья, она положила его на лицо своего господина. Чувствуя сама головокружение, она откинулась назад, – в два прыжка очутилась у двери и прижалась к притолоке.

– Спи, спи! Пусть уж будущие века тебя разбудят! – зло и насмешливо пробормотала она, не сводя пристального взгляда со спящего Аменхотепа. – Ты отнял у меня мои человеческие права и видел во мне только бессловесное, слепое орудие твоей науки, так вот, это же самое обиженное тобою существо, которое, ты считал, держишь под своей железной пятой, перехитрило и победило тебя. Этого ты не предвидел; несмотря на все твое знание и могущество, ты бессилен против неизвестной тебе стихийной силы, которую ты открыл и которая тебя же будет держать прикованным к этому ложу, доколе это будет угодно мне или кому-нибудь другому.

Молодая девушка встала и потянулась всем своим стройным телом.

– Я свободна! свободна! – кричала она, охваченная внезапным порывом восторга. – Будь благословенна ты, Хатор, вернувшая мне эту свободу! Я могу любить, любоваться солнцем, видеть людей, наслаждаться своей красотой… и твоим богатством! – прибавила она с тихим, насмешливым смехом.

Зажав нос и рот туникой, она бегом вернулась к Аменхотепу, торопливо стала шарить у него за поясом и вытащила оттуда маленький оригинальной формы ключ.

Когда она повернулась к двери, то увидела, что та открыта и у порога сидит Бизу, не сводя глаз с лежащего неподвижно тела мага; но в своем радостном возбуждении Эриксо не обратила внимания на мрачный, недобрый взгляд уродца.

– Идем, идем, Бизу, – пробормотала она, поднимая его, как ребенка.

Она заперла подземелье и вверху лестницы нажала пружину: рама, покрытая рядом кирпичей, закрыла дверь так плотно, что стена казалась целою.

– Ступай и жди в моей комнате, Бизу. Ты поможешь мне одеться, – приказала она.

Пока карлик удалялся с поникшей головой, Эриксо выбежала на маленький внутренний дворик, посреди которого был большой бассейн, наполнявшийся бившим из стены фонтаном.

Мигом сбросила она одежды и, подняв свою золотистую гриву, прыгнула в бассейн.

Освежившись ванной, Эриксо накинула тунику и прошла в свою комнату, выходившую в сад.

На скамейке, в мрачной задумчивости, сидел Бизу. Весело болтая и заставляя прислуживать карлика, Эриксо принялась за туалет. Она причесалась и надушилась, обула золоченые сандалии, одела вышитую золотом тунику и диадему, ожерелье и браслеты с изумрудами и бриллиантами. Затем она завернулась в большое покрывало из серебристой ткани, столь тонкой и прозрачной, что ее справедливо можно было счесть сотканной из воздуха.

В этом роскошном наряде Эриксо была прекрасна, как видение; уничтоженный красотой ее, Бизу упал на колени, лобызал ее ноги, взирая на нее, как на божество.

Взяв зеркало с чеканной, золоченой ручкой, Эриксо самодовольно осмотрела себя.

– Когда Рамери меня увидит, он меня полюбит, да, меня одну! – торжествующе пробормотала она.

Затем, повернувшись к карлику, лицо которого исказилось при имени Рамери, она подозвала его к себе.

– Слушай, Бизу! Я еще раз повторяю тебе наставление; клянешься, что ты в точности исполнишь все?

– Я буду охранять тебя, как верная собака, – ответил карлик.

– Благодарю, мой друг! Я знаю, что ты верен мне и предан; я безбоязненно тебе вверяю как мою жизнь, так и жизнь Рамери. Итак, запомни же хорошенько, что сфинкс сдвигается нажатием чашечки лотоса и что эссенция, которая меня разбудит, заключается в этом пузырьке, с золотой с белым пробкой. Трех капель в теплом вине будет совершенно достаточно. Живи здесь со старой Снефру. Никто вас не обидит и не выгонит из дома, так как никому неизвестно, что сталось с Аменхотепом. Подумают, что он или уехал по делам, или скрывается в уединении и занят высшей магией. Страх оградит жилище мага лучше всякой полицейской стражи. Там, в деревянном раскрашенном сундуке, где я храню мои одежды и ключ от которого я вручаю тебе, ты найдешь два мешка: один с золотыми, другой – с серебряными кольцами. Я дарю их тебе. Таким образом, ты не будешь нуждаться и спокойно можешь ожидать времени моего пробуждения. Аменхотеп предрек важные события, которые изменят современный строй Египта. Тем не менее, я не хочу, чтобы ты будил меня раньше двадцати или, самое меньшее, пятнадцати лет, так как Нуита, если только она останется жива, будет тогда старой и некрасивой, а мы с Рамери оживем в расцвете красоты и молодости. Хорошо ли ты меня понял, Бизу?

– Да, госпожа.

– Тогда ступай и прикажи приготовить носилки!

Оставшись одна, Эриксо прибрала кое-какие вещи и привязала к поясу взятый у Аменхотепа ключ; снова жестокая усмешка мелькнула на ее устах.

Наконец, прибежал запыхавшийся Бизу и доложил, что носилки поданы. Эриксо завернулась в свое покрывало и сошла вниз. У ворот сада ожидали носилки. Она села, а Бизу устроился у ее ног.

В продолжении пути они оба молчали. Эриксо была погружена в радостные мечты о будущем; мысли же карлика были далеко. Он тоже думал о будущем, но с гневом и горечью. Мрачная буря бушевала в его душе. При мысли о счастьи, которое ожидает Рамери, дикая ревность сжимала его сердце.