Женщина-VAMP - Евгения Микулина Страница 49

Вампир не может умереть от разрыва сердца. Но пока я бегу по вечернему городу от Измайловского парка, где я думала поохотиться, в центр, к Владу, мне кажется, что это вполне реальная угроза. Мое сердце бьется, конечно, очень медленно – так медленно, что это и за биение не считается. Но заходится от страха оно, как живое.

Дорога занимает у меня целых двенадцать минут: не потому, что я не могу бежать быстрее, – я могу. Просто еще недостаточно поздно – на улицах далеко не пустынно. Мне приходится иногда давать крюк, чтобы избегать людных мест и ни на кого не налететь. Каждую секунду из этих двенадцати минут я буквально схожу с ума от страха, гадая, что именно случилось и что еще может случиться. Влад сказал мне только, что кто-то загрыз его кота – в квартире, которую он, уходя, оставил запертой. Я дала себе время лишь произнести скороговоркой, что сейчас буду у него, и быстро захлопнула мобильник. Я должна оказаться там как можно быстрее – немедленно. Кто знает, когда напали на кота? Кто знает, как далеко ушел тот, кто это сделал?

Мысль о том, что где-то рядом с Владом в эту секунду может быть дикий «гастролер», заставляет меня прибавить ходу – ровно посреди Садового кольца. Машина, перед капотом которой я проношусь, резко берет в сторону, водитель тормозит, сигналит и кричит мне что-то вслед через открытое окошко – матом, конечно. Я могла бы сейчас остановиться, поднять машину этого кретина и бросить к чертовой матери на обочину. Это было бы славно – мне бы полегчало, если бы я могла сбросить напряжение, хотя бы на секунду. Но мне, к счастью, не до него – мне нужно торопиться.

Пока я бегу, разражается гроза, которая собиралась весь вечер. Это очень некстати – запахи в такой атмосфере ослабевают. А мне нужно разобраться, кто был у Влада. Смогу ли я узнать запах? Или мне придется просто запомнить его – на будущее?

Наконец я на месте! Окно квартиры Влада все еще приоткрыто, и в него наверняка летит водяная пыль. Это плохо – следы его посетителя на подоконнике, считай, утрачены. Но в каком-то смысле это кстати – мне не придется терять время на то, чтобы входить в подъезд. Один прыжок – и я уже на подоконнике и заглядываю в темную комнату.

Влад сидит на краешке стула неподвижно и смотрит в пол – видимо, туда, где лежит убитый кот. В руке у него сигарета, на столе рядом с ним – пепельница, в которой уже лежит пара окурков. Черт, зачем же он курит – еще больше сбивает запах?

С другой стороны – откуда ему было знать, что мне это помешает?

Я осторожно открываю створку окна пошире. Этот звук и движение моего силуэта за стеклом заставляют Влада вздрогнуть и уронить сигарету. Он тревожно вглядывается в дождливую темноту за окном, но, узнав меня, облегченно вздыхает:

– Марина… Слава богу, это ты. На секунду я подумал, что это… ну кто-то еще.

Я понимаю, что он имеет в виду. Ему тоже, конечно, пришло в голову, что его «гость» может все еще быть где-то поблизости, – и неожиданный прыжок на подоконник его, естественно, испугал. Я делаю успокаивающий жест:

– Прости меня… Я не хотела тебя пугать. Но сейчас все в порядке. Мне, конечно, трудно судить при таком дожде, но я практически уверена, что чужих рядом нет.

Он кивает, принимая мою информацию к сведению, но вид у него все равно неважнецкий. Но он старается держаться молодцом – видимо, чтобы успокоить уже меня. Как это для него типично… Хочется сказать – «как это по-мужски». Но для обычного мужчины это как раз не совсем типично… Сколько их осталось теперь – мужчин, которые в опасной ситуации стараются утешить и поддержать женщину? Кто вообще помнит о том, что женщина – это женщина, даже если она такая, как я, и умеет бегать по вертикальным поверхностям? Нет, показное спокойствие нетипично для современных мужчин. Это только Влад такой – Влад, человек, которому место скорее в моем времени, чем в его собственном. Мужчины моего времени гуляли и пили, но не забывали о ценности женщины, и даже в его возрасте тоже бывали инфантильны. Нынешние мужчины так скучны. Они инфантильны от лени. А мужчины моего времени не взрослели потому, что сохраняли мальчишеский задор. Потому что гусар или кавалергард не может быть по-настоящему взрослым, ему нужна мальчишеская лихость, чтобы постоянно идти на смерть, не думая о ней. Играя с ней. И чаще всего проигрывая – но сохраняя при этом на лице улыбку.

Влад – мой «гусар». Он очень бледен, и улыбка у него получается кривоватая, но он все равно шутит – протягивает ко мне руку, приглашая внутрь комнаты:

– Заходи?..

Я улыбаюсь в ответ – тоже, наверное, не особенно убедительно, но не ответить на его улыбку невозможно, даже в такой ситуации, – и спрыгиваю в комнату.

У меня много дел – мне нужно начать изучение обстановки как можно быстрее и не отвлекаться. Но в таких вещах приоритеты не всегда расставляются по законам логики. Я смотрю на осунувшееся от пережитых волнений лицо своего возлюбленного, на его вымученную улыбку и, вместо того чтобы обнюхивать квартиру, делаю шаг вперед и заключаю его в объятия. Влад сжимает меня в ответ с такой силой и отчаянием, что даже мое нечеловечески твердое тело это чувствует. Он целует меня в макушку и коротко вздыхает. Я прячу лицо у него на груди.