Паутина лунного света - Лана Синявская Страница 49

Она не знала, сколько времени они так просидели, боясь пошевелиться. Ей казалось, что прошло уже несколько часов. Глаза слезились от ветра и сильного напряжения.

Анна не сразу уловила момент, когда все вокруг изменилось. Звуки внезапно прекратились, как будто чья-то рука выключила громкость. Стало тихо. Так тихо, что Анна слышала свое и Гиршмана дыхание, одинаково прерывистое. Ее спутник тоже уловил перемену. Пытаясь понять, что она означает, Гиршман вопросительно уставился на Анну, но девушка только мотнула головой, не отводя глаз от тихой заводи. Они оба увидели, как в том месте стал сгущаться туман. Он клубился мутным белым облаком, словно поблизости прорвало трубу с горячей водой. Особенно пугающим было то, что над всем остальным озером воздух по-прежнему оставался чистым и прозрачным.

Туман стал расползаться в стороны, подбираясь все ближе к двум скрючившимся фигуркам, пока не коснулся лица Анны, окатив ее могильным холодом. Ее щеки мгновенно покрылись мельчайшими капельками. Анна поспешила стереть их рукой, как будто это была серная кислота, а не безобидная влага. Тело ломило от холода, ее стал пробирать озноб.

Как ни старалась Анна разглядеть появление призрака, сначала она его услышала. Это был тихий всхлип. Он раздался совсем рядом, так близко, что Анна невольно вздрогнула всем телом. Краем глаза она увидела, как у Гиршмана отвисла челюсть. Он смотрел прямо перед собой широко открытыми глазами, в которых уже притаился страх – чувство, давно им позабытое.

Прачка появилась сразу. Они увидели склоненную над водой фигурку, когда плотная завеса тумана немного развеялась. Сейчас, когда Анна была готова к встрече, она не переставала удивляться тому, что в прошлый раз приняла туманное видение за живого человека из плоти и крови. Это белое одутловатое лицо, мертвенный цвет кожи и спутанные седые космы, которые шевелил ветер, скорее могли принадлежать утопленнице, но никак не живой женщине. Всхлипы и стоны становились все громче. Они смешивались с плеском воды, когда Маленькая прачка опускала в пруд свой саван и снова вынимала его. На короткое мгновение она подняла голову, и Анна едва не заорала от страха. Темные провалы вместо глаз уставились прямо на нее. Девушка распласталась на траве, боясь поднять голову. Но даже не видя безобразного безглазого лица с огромной дырой рта, она чувствовала, что прачка смотрит на нее.

Пока Анна пыталась слиться с окружающей действительностью, прикидываясь травкой, Гиршман вскочил со своего места и с криком бросился на прачку. Неизвестно, на что он рассчитывал, но получилось все совсем наоборот. Во-первых, Гиршман не учел, что имеет дело с призраком, которому его вопли, что называется, по барабану. А кроме того, призрак – существо бесплотное и умеющее передвигаться с невероятной скоростью. Поэтому неудивительно, что Гиршман схватил всего лишь воздух в том месте, где еще секунду назад была Маленькая прачка.

– Бегите! – заорала Анна, но было поздно.

Она увидела, как прачка возникла у него за спиной. Должно быть, он почувствовал исходящий от нее жуткий холод, так как начал было поворачиваться в ту сторону, но прачка оказалась проворнее. Неуловимым для человеческого глаза движением она замахнулась и хлестнула Гиршмана по ногам своим саваном. Даже если бы в ее руках была коса, эффект не мог бы быть сильнее: Гиршман рухнул как подкошенный и сразу же завыл. Он в ужасе попытался отползти, но его ноги были парализованы – этого-то и боялась Анна. Подобная участь испокон веков ожидала тех смельчаков, которые, пожелав узнать тайну чужой смерти, осмеливались охотиться на коварного призрака.

Анна знала, что прачка попытается ударить еще раз. Она не могла этого допустить. Желание спасти глупца победило в ней здравый смысл и чувство самосохранения. Она бросилась вперед, прежде чем успела подумать, чем это может для нее обернуться. Прачка как раз замахивалась для второго удара, когда Анна с оглушительным визгом прыгнула ей на спину и вцепилась обеими руками в жесткие патлы. Волосы были ледяными. Руки моментально онемели, как если бы Анна окунула их в жидкий азот.

Теперь завыла прачка. Ее вопль был похож на верещание тысячи летучих мышей, свист ветра, скрип железа по стеклу. Анна моментально оглохла, ее собственный крик потонул в этом гвалте. Прачка стремительно завертелась на одном месте, загребая руками, стараясь добраться скрюченными пальцами до висящей на ее спине девушки. Несколько раз ее длинные, твердые как сталь когти царапнули Анну, причинив невыносимую боль. От бесконечного вращения у нее закружилась голова – она с детства не переносила каруселей. От запаха разлагающегося тела ее тошнило. Руки девушки слабели. Ей казалось, что они промерзли насквозь и стали хрупкими, как апрельские сосульки. Мысли путались. Она помнила, что должна что-то сделать, но не могла сообразить – что именно?

– Спроси у нее! – послышался ей далекий голос.

Спросить? Анна сморщилась, пытаясь вспомнить. Гиршман орал во весь голос, требуя спросить о чем-то, но Анне слышался лишь едва различимый шепот. Но он сделал свое дело, сознание ее на секунду прояснилось, и она прохрипела прямо в поросшее волосами ухо:

– Кто следующий?

Прачка мгновенно остановилась и перестала визжать. Но вместо того чтобы ответить на вопрос, она стала растворяться. Анна неожиданно рухнула на землю, потеряв опору. Над ней высился силуэт, который по мере того, как бледнел, становился все больше и больше, расплываясь, подобно грозовому облаку.

– Эй, погоди! – заорала Анна. – Кто будет следующим? Отвечай, дрянь такая!

Прачка продолжала таять, от нее осталась только легкая дымка. Анна в ярости ударила кулаком по земле, изрыгая проклятья. И в этот момент из гущи тумана появилась призрачная рука с длинными острыми ногтями. Вытянутый костлявый, с остатками полуразложившейся плоти палец медленно повернулся и ткнул в распростертого на земле Гиршмана.

– Ты следующий… – прошелестел голос. Рука тут же исчезла. В темноте некоторое время слышалось мерзкое хихиканье. Но затем стихло и оно. А в воздухе остался висеть отвратительный зловонный смрад.

Анна продолжала стискивать руки в кулаки, словно все еще цеплялась за волосы призрака. Руки невыносимо кололо, как после обморожения. Она почувствовала что-то липкое, с трудом разжала пальцы и поднесла ладонь к глазам. Клок седых волос на ее глазах превратился в густую склизкую паутину. Анна с отвращением вытерла руку о траву. Простое движение причинило ей почти невыносимую боль. Она знала, что отныне ее руки будут неметь при малейшем похолодании.

Гиршман застонал. Это был стон смертельно раненного сильного зверя. Анна невольно посмотрела в его сторону с уважением: окажись она парализованной, она бы давно зашлась в вульгарной истерике. Подойдя к мужчине, Аня участливо склонилась над ним.

– Вы как? Совсем плохо? – спросила она робко.

– Черт! Как это случилось? Почему ты не предупредила меня?

– А вы бы мне поверили?

Гиршман в ответ только заскрипел зубами.

– Я не думала, что вы первым броситесь на нее, – продолжала Анна. – Это была моя часть работы. Я не успела вас остановить. Все произошло слишком быстро. Но все равно простите меня.