Зов пустельги - Айя Сафина Страница 48

Нина заставила свои мысли заткнуться. Сейчас ее больше всего волновало то, что она не слышала сердцебиение Марка, но ощущала его присутствие. Это означало только одно – он уже наполовину умер. Они проигрывали. Лимит времени исчерпан. У нее есть считанные минуты, прежде чем смерть доберется до мозга. Считанные минуты, во время которых Марка еще можно вернуть. Нина не могла упустить их. Она продолжала говорить с ним мысленно, не зная, слышит ли он ее. Она не могла проиграть этот вызов!

В темноте она не заметила, как выбежала из леса на узкую полосу берега, перебежала его в пару шагов и уже по колено оказалась в холодной воде. Нина огляделась. Это было озеро. Причем уже иссыхающее, судя по гнилостному запаху. Стоячая вода, пологий берег и интуиция вели Нину вглубь озера.

– Нина! – крикнул кто-то с берега.

Нина обернулась. Это был Эрик. Свет от его фонаря был как раз кстати. Довольно неприятно входить в мутную воду, полную водорослей в полной темноте.

– Он где-то здесь! – крикнула Нина в ответ.

Эрик и еще пара появившихся на берегу мужчин немедленно бросились в воду.

А Нина все шла вглубь и просила Марка откликнуться, но он замолчал уже давно.

Все ринулись прочесывать воду, но затея грозилась провалиться, уж слишком большой был периметр для поиска. А Марк был мертв вот уже несколько минут.

Нина продолжала погружаться в вонючую воду. Дно было до жути илистым, прощайте ее новые лакированные балетки! Не доведется вам служить дальше! Вокруг ног постоянно что-то обвивалось, то ли водоросли, то ли ужи. Хоть бы водоросли! Невыносима была мысль о том, что в этом полуболоте может водиться какая-то живность, потому что если таковая есть, она определенно мутировала в каких-нибудь радиационных плотоядных червей! Эх, как же здорово было в больнице без этого средоточия ужасов и манипуляционных новостей – телевизора! Воображение он заражает ересью не на шутку!

Нина уже по грудь оказалась в холодной смердящей воде. Черт! Неужели придется нырять? Только не это! Уж не знаю, что хуже: плотоядные черви или ныряние в гниющую пучину. И тут вдруг, хвала вселенной! Ноги Нины наткнулись на что-то твердое и холодное. Она стала шарить руками и поняла, что это – металлический кузов. Нашла!

В свете фонаря Эрик увидел, как еще секунду назад погрузившаяся в воду чуть ли не по грудь Нина, вдруг взобралась на что-то под водой и вытянулась в полный рост так, что вода оказалась по колено.

– Он здесь! – закричала она, что есть мочи.

Мужчины немедленно бросились к Нине, как корабли к маяку во время неистовой бури.

– Убери ее оттуда! – крикнул кто-то.

Рудольф снял Нину с багажника затопленной машины, другой мужчина уволок ее на берег, пока остальные пытались открыть багажник затопленного БМВ. Раздались приглушенные выстрелы, и дверь багажника вынырнула из-под толщи воды.

– О боже! – воскликнул Роберт, нащупав под водой бездыханное тело друга.

Марка тотчас же вытащили из багажника и вынесли на берег. Даже в свете фонарей невозможно было не заметить его синюшность.

Уложив его на холодный мокрый песок, пропахнувший стухшими водорослями, в несколько пар рук ему развязали руки, расстегнули рубашку и сняли галстук, освободили ремень и уже проводили сердечно-легочную реанимацию. Никто не задался вопросом, а сколько времени Марк провел под водой. Никто не хотел допускать ни малейшей возможности, что они опоздали и реанимация бесполезна. Эрик яростно продавливал грудь, чуть ли не до позвоночника. Плевать, что сломаются ребра, главное – заставить сердце снова биться! Он судорожно высчитывал количество раз и прерывался, чтобы Рудольф делал вдохи.

Процесс затянулся на несколько минут. Но Марк не поддавался. Эрик и Рудольф теряли силы, но продолжали. Наконец, их сменили другие. И снова монотонные продавливания и вдохи на протяжении еще нескольких минут. Мужчины впадали в уныние, постепенно признавая поражение – они опоздали. Но приказа прекратить не поступало, а потому они сменяли друг друга парами и продолжали реанимацию.

Внезапно, Нину охватило знакомое ощущение, словно подуло из какой-то невидимой открытой двери, или из туннеля. Да! Это больше походило на туннель! Какой-то проход, откуда шел запах смерти, тем самым притягивая ее, призывая потусторонним воем мора. Она уже испытывала это чувство, правда, всего один единственный раз в жизни. В палате Тори. Это была тонкая грань между жизнью и смертью. Грань, на которой дано оказаться не каждому. Это – привилегия, ведь именно на этом пограничье дается исключительный выбор: умереть или выжить. И Нина не знала, кто распоряжается этой льготой. Почему она была предоставлена Тори? Марку? Чем они особенные? Нина лишь знала, что раз Костлявая открыла для нее дверь в свое царство, Нина не может отказать. Это была бы пощечина самой Смерти, а с ней шутить нельзя. Нина должна принять приглашение и помочь заблудшей душе определиться. В тот день она знала, что вернет Тори. Непонятно откуда взявшаяся уверенность в тот день сохранила жизнь Тори. И сейчас Нина чувствовала, что Марк не ушел. Он был там, за этим невидимым проходом. Ему просто надо помочь отыскать верное направление. И так уж сложилось, что верное направление для него изберет Нина.

Она села на корточки возле головы Марка и обхватила ее ладонями. Слева послышался хруст веток. Боковым зрением Нина увидела Монстра. Он выбрался наружу, а значит, она снова теряла время. Выбор был как всегда прост: перейти границу и оказаться на Их территории, отыскать Марка, тем самым отдав себя Им на растерзание, потому что, как всегда, путешествие на ту сторону ослабит защиту, и они вырвутся на волю; либо оставить все, как есть и дать Марку умереть, но сохранив при этом рассудок, и заперев Монстров обратно в клетку.

Нина нутром чуяла необходимость спасти Марка, и недовольство Монстров только поддерживало в ней эту уверенность. В последнее время она все делала Им наперекор. Был в этом какой-то сакральный смысл, словно каждое ее неповиновение спасало ее душу от ада.

Нину бросило в жар. Надо торопиться. Она склонилась к Марку точно так же, как в тот день – к Тори. Закрыв глаза, и прикоснувшись лбом ко лбу Марка, Нина отправилась на его поиски.

***

– Эй, гнусавый мямля, поди сюда! – крикнул худощавый рыжий мальчуган.

Светловолосый малыш с большими голубыми глазами замер на месте. Его опять побьют. Ему всего восемь, и его перевели из приюта в интернат всего пару месяцев назад, а его уже дважды избили. Первый раз в туалете – он слишком долго занимал нужный Шпале писуар, хотя рядом стояли еще с дюжину свободных. Второй раз – на игровой площадке во дворе: Марк сидел на излюбленном месте Шпалы. И вот сейчас Марк походу опять оказался там, где помешал этому рыжему задире.

– На самом деле я картавил, а не гнусавил, – сказал взрослый Марк, наблюдавший за сценой со стороны.

Нина стояла рядом с ним и покорно смотрела то, что он хотел ей показать. Мертвые любят поведывать о своих жизнях.