Мы здесь - Майкл Маршалл Смит Страница 48

Кристина проснулась раньше обычного. Когда она, позевывая, протопала на так называемую «кухню», рядом с кофейной кружкой на столешнице ее ждала записка. От Джона. О том, что он отправляется на прогулку. А внизу две стрелки, выведенные им уверенно и на удивление изящно. Одна указывает на кружку. Другая – на кофейную машину, уже заправленную и готовую к бою. Взяв записку, Крис нахмурилась.

Оно понятно, спасибо за предусмотрительность. Хотя странно не это: на прогулку он как раз отправлялся всегда. Первым делом поутру. Ежеутренний моцион у Джона по обязательности приравнивается к восходу солнца. Так что это не новость, а аксиома.

Тогда зачем записка? Перепалка после дебатов у Кэтрин отгремела. Ссора у них, по словам Джона, вышла тупейшая, хотя, возможно, не настолько, как он ее с юмором живописал. Тупой она была потому, что сварой ничего не добьешься, – это да! – но когда двое любящих людей вдруг так сшибаются лбами, это уже само по себе требует обсуждения. Черт знает отчего, но сегодня Кристина чувствовала в себе какой-то мандраж. С чего бы? Джон, поделись она с ним, наверняка пожал бы плечами – тем более потому, что он и думать забыл об их…

Полугодичном Обломе.

Правда, с той поры как она Джона «обломила», минуло уже чуть больше полугода (дурь какая-то – надо было тогда заранее поместить в дневнике запись: «На этой неделе смотри не облажайся»). Но за этот срок у них между собой не раз доходило до предела, и мысль о Полугодичном Обломе прочно отложилась у нее в голове. А между тем они с Джоном, гляди-ка, уже перевалили за этот срок. И все еще вместе. Более того: если не обращать внимания на упрямство Джона, – ну никак не хочет с ней расходиться! – она сейчас чувствовала себя счастливей, чем за всю свою жизнь.

И все-таки… Все-таки тревожно было на уме, а в животе трепетали бабочки, и какая-то маленькая узловатая лапка со скрюченными коготками все тянулась к выключателю где-то там внутри и все хотела погасить там лампочку. Даже не понять, чья это ручонка. Осадок от матери, что пытается удержать ее от замужества? Олицетворение каких-то комплексов, которых она просто не ощущает на физическом уровне (во всяком случае, сознательно)? Извращенность в чистом виде? Непонятно. А ручка та из темноты все скребла-поскребывала, и согнутые пальчики тянулись и придвигали какой-то тайный план, который Крис не понимала и не хотела принимать.

Ту лапку она сердито отпихнула обратно в тень и потянулась к выключателю сама, – правда, это был всего лишь выключатель кофейной машины.

Ей надо было по паре пустяковых дел наведаться сегодня в Мидтаун – отрадная, надо сказать, смена обстановки. Большие здания и тенистые улицы Среднего Манхэттена чем-то напоминали горы и леса штата Вашингтон. Для тех, кто вырос среди густых дубрав, мегаполис – более удобное место для адаптации, чем какой-нибудь небольшой городок (Крис, сменившая до этого целых несколько, знала это по себе). Среди гор и каменных джунглей вы букашка на фоне рельефа: никто вас не знает и знать не желает, а Кристину это в целом вполне устраивало.

А вот сейчас казалось, будто кто-то из этих незнакомцев подлезает до неудобства близко. Прошло уже больше суток, а понимания, кто же это побывал у них с Джоном на крыше и оставил на стекле послание, как не было, так и нет. Пронять Кристину было не так чтобы легко, а уж Джона и подавно. И все равно странно, очень странно… Как и та вчерашняя сцена на Юнион-сквере. Джон тогда сказал: серьезные люди, что реально думают причинить тебе вред, обычно действуют прямиком, а не через всякие там загадки-головоломки, – но предупреждение все равно остается предупреждением.

Он сказал это со слегка отрешенным видом, при этом как бы обдумывая способы управиться со всем этим делом без ее участия, – как накануне вечером, когда он взял в ресторане отгул и отправился поговорить с тем церковником: задумка, в которую Джон загодя ее не посвятил. Потом, вернувшись в бар, ее друг рассказал о случившемся, но почему не сразу, почему не перед тем, как туда пойти? То же самое и тогда с Кэтрин. Вряд ли это было сделано из желания насолить. Как ни старается общество превратить всех в командных игроков, людям свойственно видеть в титрах только свое имя, причем желательно крупными буквами и поверх названия фильма. С Джоном Крис познакомилась, когда он возвратился в свои прежние пенаты – городок Блэк Ридж, штат Вашингтон, – для выяснения причин смерти своего старшего сына, погибшего якобы от несчастного случая. Тогда Хендерсон, помнится, бросался на обстоятельства как бык на красную тряпку, отвергая всякую помощь и поддержку, пока его, наконец, не начали отстреливать те, кто, по его мнению, был причастен к смерти его сына, и положение еще больше усугублялось. В конце концов все разрешилось, хотя и как-то суматошно, смазанно. Почему же теперь Кристину так грызет то, что ее друг по-прежнему продолжает поступать подобным образом? Может, из-за ощущения, что он обращается с ней как с какой-нибудь малолеткой?

И не оставил ли он ту самую записку из-за того, что сам все это чувствовал?

Незаметно для себя Крис оказалась в Маленькой Бразилии – коротком отрезке Сорок шестой улицы возле Таймс-сквера: узком, тенистом и малоприметном, эдакой своеобразной просеке между Пятой и Шестой авеню. Видно, была какая-то причина, по которой отправившие себя в добровольную ссылку выходцы из этой южноамериканской страны осели именно в этом углу чумазой сердцевины Мидтауна, но по прошествии лет все, что осталось от их скученного пребывания среди пыльных зданий (позднее снесенных, перепрофилированных или попросту заброшенных) вкупе с пошарпанным ирландским баром, – это горстка ресторанчиков под неизбывно реющим желто-зеленым флагом, где все еще можно приобщиться к гордости заведения – фейжоаде и кайпиринье, – а заодно и к воспоминаниям о некогда цветущей буйным цветом, а теперь изошедшей на нет бразильской диаспоре. Ближе к концу квартала Кристина проулком прошла на Сорок седьмую – еще один исторический анклав, именуемый «бриллиантовым кварталом». Улица здесь по-прежнему изобиловала магазинами уцененных ювелирных изделий и солидными мужчинами в широкополых фетровых шляпах-хомбургах – но той, что прежде, обособленной вселенной она уже собой не представляла. Будущность, как известно, усредняет. Есть даже слово такое – гомогенез.

Молодая женщина непроизвольно замедлила шаг перед одной из ювелирных витрин, где за стеклом тесно пригнанными рядами стелились драгметаллы и играли разноцветными искрами каменья, рассчитанные на привлечение больше дельцов, чем обыкновенных прохожих. Несколько минут Крис вполглаза поглядывала на полку посередине, пока не поймала себя на ощущении: она что, в самом деле смотрит на колечки? В этом, что ли, суть? Не может быть. Никогда, ни в одной из своих связей с мужчинами ее мысли не пускались по этому кругу. Точно так же не должны они пускаться туда и сейчас. Хотя и есть здесь слева одно кольцо, которое…