Запах смерти - Александр Лидин Страница 47

– У меня такое ощущение, что по вам обоим плачет психушка. И если бы я сама не могла убивать людей в мгновение ока, я бы вам не поверила… А сколько ваш Павел уже убил?

– Ему двадцать семь. Раньше он убивал одного человека в два-три месяца. Потом стал сдерживать себя, и последний раз, когда сорвался, убил сразу трех…

– А сколько ты сам убил за свою жизнь? – Валентина внимательно смотрела в глаза Викториана.

– Какая разница?

– По-моему, любой нормальный человек побежал бы отсюда прямиком в милицию. Вы мне напоминаете банду маньяков, – она еще раз посмотрела на Викториана, а потом добавила. – Очаровательных маньяков… Правда, я и сама немножко ненормальная…

Не знаю, насколько она поверила в то, что рассказал ей в тот вечер Викториан, но с тех пор она стала одной из нас. Как и нам, отделенным от простых людей стеной Искусства, ей было вдвойне тяжело, потому что она работала в Отделе, и секретность тяжким грузом давила на нее. Но с нами она могла говорить откровенно. Мы были людьми иного мира. Мира, где власть партии и КГБ не имела никакого значения. Мира, где смерть человека была совершенно естественной вещью – ну, скажем, как дыхание. «Жить – значит убивать», – вот каким был главный закон Искусства.

* * *

«Уехав в командировку» для родных и знакомых, мы переселились в обитель под кладбищем. Жаждущий был совсем плох, и мы не спускали с него глаз. Если бы не его упорное желание излечиться от Жажды, если бы он продолжал убивать одного-двух человек в месяц, то у нас не было бы никакой проблемы. Но он желал стать обычным человеком ради любимой, и мы пали жертвами его «ломки». Конечно, мы могли не следить за ним и держать его все время связанным либо выпустить на улицы сеять смерть. Но он был одним из нас – человеком с частицей Искусства в душе, и мы, равнодушно относящиеся к смерти простых людей, не могли бросить его.

В те дни нас охватила лихорадка приготовлений. Как безумные, мы метались по городу, собирая необходимые ингредиенты для приготовления колдовского отвара. Вы даже представить себе не можете, как тяжело, например, достать десять крысиных хвостиков или совершенно черную кошку. Черную, без единого белого волоска. Мы купили кошек на Кондратьевском рынке. Целых три! И все оказались с белыми волосками, которые в полутьме толкучки мы не разглядели. И так далее.

У Валентины в те дни тоже было море забот. Она готовилась к очередной операции. Наверху шла яростная борьба за власть, и пешки поменьше рангом одна за другой выходили из игры. Мы же с Виктором раньше даже не подозревали о подобном, считая партию единым монолитным организмом. Валентина же открыла нам глаза на истинное значение таких штампованных фраз, как «ушел на пенсию по состоянию здоровья» и «скоропостижно скончался от сердечного приступа».

Узнав о безграничном богатстве Виктора, Валентина занялась нашим гардеробом, переодела вначале его, а потом и меня. Гардеробом Жаждущего занималась Светлана, и тут, с точки зрения Валентины, все было более-менее нормально. Мы же раньше одевались как обычные служащие, ничем не выделяясь из толпы, спешащей по утрам на работу протирать штаны в каком-нибудь НИИ. Теперь мы выглядели, как иностранцы-плейбои, запакованные по последнему слову моды.

Костюмы из валютной «Березки». Лучшая обувь, которую можно только купить за сертификаты. Галстуки с рубиновыми заколками. Белые атласные рубашки.

По-моему, если бы у Валентины была возможность, она притащила бы в обитель Викториана новую мебель, превратив ее в фешенебельную контору «Дьявол Инкорпорейтед».

И еще она сбрила Викториану бороду. Она отвела его в какой-то модный салон, и оттуда Викториан вышел помолодевшим лет на десять. Не знаю, как к этому отнеслись в семье Викториана, но мне он таким нравился больше…

Вот такой была Валентина.