Блаженны мертвые - Йон Айвиде Линдквист Страница 45

Аронссон бросил взгляд в сторону дома Малера, скрытого за поворотом, — слава богу, отсюда его не было видно.

— А мальчонка-то? Элиас... Тоже с вами?..

— Он у отца.

— Понимаю, понимаю. Вот ведь как... То здесь, то там. Значит, вы с дочкой вдвоем? Ну-ну, с приездом. — Аронссон покосился на заднее сиденье, заваленное пакетами с продуктами. — И надолго?

— Там видно будет. Мне вообще-то пора...

— Понимаю, — сказал Аронссон, затем кивнул в направлении поселка и сочувственно произнес: — Слышал, у Сиверцев-то, говорят, рак. У обоих. Сначала ему диагноз поставили, а через месяц ей. Вот оно как бывает.

— Да уж. Ну, я поехал... — Малер нажал на газ, и Аронссон отступил назад.

— Да-да, конечно. Дочка-то заждалась, небось. Я к вам зайду как-нибудь на днях.

Не сумев с ходу придумать подходящей отговорки, Малер молча кивнул и отъехал.

Чертов Аронссон.

Малер и забыл, что в поселке живут другие люди. Вспоминая свою дачу, он представлял себе лес и море, а не длинные носы докучливых соседей.

Кто первым заявил в полицию о подозрительной машине, припаркованной в поселке? Аронссон. Кто стукнул в отдел социального обеспечения, что Уле Старк, вышедший на пенсию по инвалидности, подрабатывает лесником? Никому ведь дела не было. Кроме Аронссона.

И что, интересно, он имел в виду, спрашивая, правда ли он так думает?

Нужно быть начеку. Вот черт. Аронссон был известным правдолюбом. И как только никто еще его дом не спалил, желательно вместе с ним...

Малер стиснул зубы. Как будто без того проблем мало.

Подъехав к дому, он вылез из машины и принялся выгружать сумки с продуктами, все еще кипя от злости. Когда в довершение всего ручка одного из пакетов оборвалась и овощи и фрукты покатились врассыпную, Малер еле удержался, чтобы в бешенстве не ударить злосчастный пакет с размаху ногой, но при мысли об Аронссоне взял себя в руки. Необходимость контролировать каждый свой шаг снова привела его в ярость.

Малер сгреб пакет в охапку и направился к дому. Не выдержав, он все-таки оглянулся через плечо, проверяя, не стоит ли Аронссон у поворота, наблюдая за ним. Слава богу, там никого не было.

Положив пакет на кухонный стол, Малер позвал Анну. Не услышав ответа, он вошел в спальню. Элиас лежал в той же позе, в которой он его оставил, разве что руки теперь покоились на груди. Малер сглотнул. Он, наверное, никогда не привыкнет к этому зрелищу.

Анна лежала на полу возле кровати, словно мертвая, уставившись в потолок широко раскрытыми глазами.

— Анна?

Не поднимая головы, она ответила слабым голосом:

— Да.

Малер заметил бутылочку у подушки Элиаса. Немного жидкости пролилось на простыню. Он протянул руку и поставил бутылку на столик у кровати.

— Что с тобой?

Раздражение еще не прошло. Он весь взмок, пока тащился в Норртелье по адской жаре и тягал сумки с продуктами, и рассчитывал, что хоть дома сможет как следует отдохнуть. А тут — новая забота. Анна не отвечала. Ему захотелось пнуть ее ногой, но он снова взял себя в руки.

— Я спрашиваю, что с тобой?

Глаза Анны опухли от слез. Она еле слышно произнесла заплаканным голосом:

— Он жив...

— Да, я заметил. — Малер взял в руки бутылочку, взболтал. На дне еще оставался нерастворившийся сахар. — Что, пить ему давала?

Анна только кивнула:

— Да. Он выпил.

— Ну вот и хорошо.

— Сам.

— Ну-ну.

Малер понимал, что ему следовало бы проявить больше энтузиазма, но голова раскалывалась от недосыпа, усталости и жары.

— Поможешь сумки распаковать?

Анна подняла голову и посмотрела на него продолжительным взглядом, как на существо с другой планеты, недоступное ее пониманию. Он вытер взмокший лоб рукавом и раздраженно добавил:

— Там замороженных продуктов полно, сейчас все потечет.

— Я распакую, не беспокойся — ответила Анна и поднялась. — А то потечет.

Что тут можно было сказать? Он явно опять сморозил что-то не то, но у него сейчас не было сил об этом думать. Анна пошла выгружать сумки из машины, а он закрылся в своей комнате и лег на кровать, устало отметив, что Анна успела прибраться за время его отсутствия. Лишь паутина по углам напоминала о том, что в доме давно никто не жил. Уже в полудреме Малер различил звук ее шагов и шелест пакетов на кухне.

Малер не спал, скорее пребывал в состоянии легкого транса, но когда наконец разомкнул веки, он чувствовал себя почти совсем отдохнувшим. Глаза больше не болели. Он еще чуть-чуть полежал, затем встал и пошел на кухню.

Анна сидела за кухонным столом и читала одну из книг, что он принес из библиотеки.

— Привет, — поздоровался он. — Что читаешь?

Анна молча показала ему обложку — «Аутизм и игровая терапия» — и продолжила чтение.

Малер нерешительно потоптался на месте, развернулся и пошел к Элиасу, где его ожидало очередное потрясение. Элиас лежал в постели, посасывая воду из бутылочки. Малер заморгал, подошел ближе.

Возможно, он все еще пребывал под впечатлением от поступка, доступного любому нормальному ребенку, но ему показалось, что Элиас выглядит немного лучше, — по крайней мере, вид у него был не таким безжизненным, как раньше. Не таким... дряхлым. Его сморщенное личико как-то посветлело, словно на него снизошел покой.

Глаза были по-прежнему закрыты, он мирно пил воду из бутылочки, и с виду можно было подумать, что он просто отдыхает. Малер опустился на колени возле кровати:

— Элиас?

Тишина — ни звука, ни жеста, подтверждающего, что внук его слышит, и только горло тихонько подрагивает при каждом глотке. Малер протянул руку и осторожно дотронулся до кудрявых волос. Такие мягкие, как будто шелковые.

Анна отложила книгу и теперь смотрела в окно, на сосновый лес. Среди сосен возвышалась одинокая осина, в ветвях которой виднелся недостроенный шалаш — пара досок, покрытых фанерой. Шалаш был ее затеей, они с Элиасом начали его строить прошлым летом — Малер был не любитель лазить по деревьям.

Малер встал за ее спиной и произнес:

— Уму непостижимо.

— Ты про шалаш?

— Нет. Про то, что он сам пьет.

— Да.

Малер вдохнул, выдохнул и добавил:

— Прости меня.

— За что?

— Ну... не знаю. За все.

Анна покачала головой:

— Ничего не поделаешь.

— Да уж. Хочешь виски?