Предначертание - Вадим Давыдов Страница 45

— Ваш выстрел, Рэйчел.

— Неужели такой гигант, как вы, может насытиться тремя листиками салата?

— Я уже вырос, — пожал плечами Гурьев. — Человеку нужно много пищи, когда он растёт. И потом, я почти не двигаюсь здесь, на судне. Мне некуда расходовать энергию, поэтому не стоит много есть, чтобы не нагружать организм лишней работой. Трудно отказаться от привычки много есть, да ещё и в самое неподходящее время суток, как это делают британцы, например.

Она отложил вилку и нож и посмотрела на него с изумлением. Опять я, подумал Гурьев. Опять.

— Давайте заключим сделку, Рэйчел. Бесплатной помощи я не приму. Вы поможете мне найти то, что я ищу, а я заплачу вам столько, сколько вы сочтёте нужным запросить за свою помощь. Помимо расходов, разумеется. Попутно я обязуюсь устранять все возникающие неудобства. И решать ваши проблемы, — те, которые вы посчитаете возможным доверить мне решить. Идёт?

— Хорошо, — кивнула Рэйчел. — Не стану от вас скрывать. Я думала о вас и предположила, что вам понадобятся мои услуги. Но мои услуги стоят дорого. У вас есть деньги?

— Услуги? — Гурьев подался вперёд и улыбнулся.

— Я помогаю состоятельным людям, имеющим такой интерес, войти в лондонское общество. Это нелегко, требует не только времени, но и душевных усилий, и немалых. А мне есть, куда их тратить и о ком беспокоиться. Поскольку такая деятельность не может быть поставлена на поток, я редко успеваю поработать больше, чем с двумя-тремя клиентами в год. Поэтому ставки высоки, весьма высоки. Разумеется, помимо расходов, — на этот раз её улыбка была вполне светской.

Ах, вот оно что, подумал Гурьев. А я-то ломал голову, на какие средства ты живёшь, Рэйчел. Ну что ж. Как же так получилось? Это, наверное, был для тебя отчаянный шаг. И ты, вероятно, действительно нуждалась, если решилась на такое. Вот оно что.

— Ваш… сын?

— Сын?! — Рэйчел не казалась изумлённой – была изумлена на самом деле.

— Вы говорили о времени и душевных усилиях. Это мальчик. Я прав?

— А что, девочки…

— С девочками чуть проще. Сначала. С мальчиками – сложнее. Если основа неправильная, потом часто бывает невозможно сделать из тряпки и неженки мужчину.

После недолгого молчания Рэйчел, всё ещё находясь во власти охватившего её недоумения, проговорила:

— Тэдди – мой брат. Наша мать скончалась, когда он родился. Через пять лет умер отец, а я овдовела. Так что мне приходится заботиться не только о себе, но и о мальчике, — по лицу Рэйчел пробежала тень. — Как вы угадали? Вы ведь почти угадали!

Ну да, ну да, подумал Гурьев. Я почти всё верно угадал. Почти. Как обычно. И старик, и ребёнок. Не сын. Брат. Мог быть и сын, меня это… И, конечно же, тут тоже история. Ну, ничего, ничего. Разберёмся. Я заболел, подумал он. Вот совершенно точно я болен. Это ведь, как болезнь. Как насморк, — лечи, не лечи. только дольше. Год. Самое многое – год. И всё. И я снова выздоровею.

— Я часто угадываю.

— Интересно. Но вы так и не ответили на мой вопрос, — снова посмотрела на него Рэйчел.

— Какой?

— О деньгах.

— Пусть это вас не заботит, — он усмехнулся. — Сколько нужно.

— Вот как, — Рэйчел снова приподняла брови. — Надеюсь, это всё-таки не шпионаж?

— Нет. Это не шпионаж.

— Поклянитесь.

— Даю слово, что это не шпионаж. Я знаю, от русских можно всего ожидать, особенно – по нынешним временам. Но это не шпионаж.

— Как ваше настоящее имя?

— Это моё настоящее имя. Я просто сократил фамилию для удобства говорящих по-английски.

— И как же это звучит по-русски?

— Гурьев.

— Мне кажется, я слышала эту фамилию, — кивнула Рэйчел. — От мамы. Не помню, в какой связи? что-то из времён Павла Первого, кажется?

— Да. Это возможно. Был такой – Граф Гурьев, министр финансов. Несколько позже. Неважно. Не только не родственник – даже не однофамилец.

Она улыбнулась этой нехитрой шутке – и снова не дежурно, а как-то ободряюще, что ли:

— Конечно. Итак, что же за дело у вас в Англии?

— Это очень личное.

— Вот как. Вы меня интригуете.

— Нисколько, — вздохнул Гурьев.

Он достал из кармана пиджака портмоне, вынул из него запаянный в целлофан рисунок кольца и протянул его через стол Рэйчел:

— Я ищу эту вещь.

Выслушав историю, Рэйчел молчала очень долго. Потом подняла на Гурьева взгляд, полный слёз.

Почему ты плачешь, Рэйчел, встревожился Гурьев. Неужели всё, что ты увидела и пережила, не вылечило тебя от дурацкого романтического бреда, которым были набиты те самые книжки, зачитанные нами до дыр, до страниц наизусть, в нашем детстве?! И меня не вылечило. Получается, что мы ведь читали одни и те же книжки, Рэйчел. И сказки мы, похоже, слушали одинаковые. Как же всё плохо-то. Господи. Рэйчел.

Она вернула ему рисунок и отвернулась. А когда повернулась снова, глаза её были уже сухими. Ну, почти.

— А потом?

— Что – потом?!

— Потом, когда вы найдёте это кольцо? Если найдёте?

— Я должен вернуться, Рэйчел.

— Куда? Туда?!

— В Россию.

— В Россию, — она покачала головой. — Зачем? Что вы будете там делать?

— Этого я не могу вам сказать. Да я и сам, если честно, ещё и не думал об этом, как следует.

— Хорошо. Я вам помогу. Если это возможно. А если у вас… у нас ничего не получится?

— Я всё равно должен вернуться. Я дал слово.

— Если вы и русский, то очень, очень странный, — недоумённо покачала головой Рэйчел. — Очень.

— Россия огромна, Рэйчел. В ней живёт множество народов и рас, не только славяне. И все мы очень, очень разные. И очень похожие. Потому что мы все – русские, несмотря ни на что.

— Нет, вы положительно решили свести меня с ума, — нахмурилась Рэйчел. — Столько всего узнать за одно-единственное утро! Это просто немыслимо.

Нет, нет, испугался Гурьев. Пожалуйста. Вот только не надо влипать со мной ни в какую историю. Я не хочу. Мне это не нужно. Я и так болен.

— А самое немыслимое во всём этом, — ваш туалет, — неожиданно закончила Рэйчел и скептически поджала губы. — Первое, чем нам предстоит заняться немедленно по возвращении в Лондон, — ваш гардероб.

— Он в самом деле настолько ужасен? — забеспокоился Гурьев.

— О, нет, — улыбнулась Рэйчел. — Вкус у вас, безусловно, есть. Но вы были в этом же костюме вчера. А это немыслимо, — Рэйчел вздохнула и покачала укоризненно головой. — Вам разве неизвестно, что джентльмен должен переодеваться? И где вы взяли такую моду – носить часы на запястье? Вы что, авиатор? Или шофёр?