Самая страшная книга 2021 - Михаил Парфенов Страница 44
Самая страшная книга 2021 - Михаил Парфенов читать онлайн бесплатно
Наконец браузер на ноутбуке Морфа прогрузился, и тот, размяв пальцы подобно пианисту, занес их над клавиатурой.
– А я ведь почти испугался, что ты увязнешь на Сиренах. Хорошо, что тебе хватило воли. Я знал, что на роль терминала ты подойдешь идеально – у тебя хорошая башка и ты ею не пользуешься. Знаешь, говорят, что Тихий Дом существовал задолго до появления Интернета, задолго до появления людей. Это мы до него дотянулись при помощи Сети. Архив всего – прошлого и будущего. Представляешь, какие это возможности? Давай начнем с простого: мне нужен доступ к счетам HSBC Holding. Ключ на двухфакторную идентификацию, логин и пароль.
Саша не отвечал. Стеклянные глаза, совершенно расфокусированные, смотрели в пустоту.
– Ну, я жду?
Тело Саши, похожее на манекен, даже дышало как-то осторожно и незаметно, будто скрываясь. Стукнув кулаком по столу, Морф подошел к нему и как следует тряханул.
– Я жду! Доступ к счетам, все логины и пароли, быстро!
Морф пробовал хлестать его по щекам, ковырять под ногтем зубочисткой, орал в ухо и даже тыкал карандашом в глаз, но тот никак не реагировал. Перепробовав все, Морф будто что-то понял, заметив какой-то очевидный просчет во всей своей гениальной схеме. Прогнав мелкую дрожь, он вдруг что-то осознал. Засунув поочередно оставшиеся жесткие диски вместе с материнской платой Сашиного компьютера, он вскипятил их в микроволновке, следом отправил и Сашин телефон – на всякий случай. Оглядев квартиру как следует, Морф протер какой-то тряпкой все поверхности, которых мог случайно коснуться, и самого Сашу. Даже когда грязная ветошь прошлась по глазным яблокам, тот не среагировал, продолжая тупо пялиться куда-то в погасший монитор.
Саша ничего не чувствовал, но четко осознавал – он лежит в отделении интенсивной терапии в Первой градской больнице, подключенный к системе искусственного жизнеобеспечения. Обнаружила Сашу соседка спустя два дня – Морф не стал закрывать за собой дверь. За это время его глазные яблоки высохли, в области крестца и лопаток образовались пролежни, а организм серьезно страдал от обезвоживания. Причину глубочайшей комы третьей степени врачи определить не смогли, впрочем, как и объяснить зашкаливающие показатели ЭЭГ.
Саша же знал все. Знал, как вылечить рак, как избавить мир от войн и нищеты и даже – как вывести первый управляемый шаттл за пределы Солнечной системы и дальше к бесконечности. Знал, как появился первый живой организм во Вселенной, и знал, как умрет последний. Чего Саша не знал, так это как пошевелить хотя бы кончиком пальца. В его голове прошлое, будущее и настоящее слепились в единый клубок безвременья. Как божество, он был всеведущ и знал ответы даже на те вопросы, что человек еще не успел задать, но как человек он был слаб и думал лишь об Алене.
О том, что Морф все же нарушит свое слово, дождется, пока девушка позабудет о Саше, предложит попить вместе кофе… Сына они назовут Олегом, дочку – Лилей. Через пять лет Морф, одержимый идеей получить доступ к Тихому Дому через человеческое сознание, попытается создать терминал доступа, соединив два мозга – в надежде на то, что один сможет извлекать информацию из второго. Материалами для эксперимента послужат их с Аленой дети. Поняв, что потерпел неудачу, он скроется в Подмосковье, где замерзнет насмерть в заброшенном деревянном доме. Алена же, вернувшись с работы, застанет Лилю и Олега уже мертвыми – Морф сошьет их затылками без анестезии, чтобы не нарушать ясность мышления. Алена же умрет в психиатрической лечебнице спустя восемь месяцев: разгрызет себе запястья и будет втирать в них собственный кал, чтобы вызвать заражение крови.
Абсолютное знание обо всем вытеснило Сашину личность, его воспоминания и эмоции. Он стал ничем и всем. Не было ничего видно и слышно, Саша был будто заперт в глухом коконе. Или же он сам был – бесконечный пустой кокон. Саша знал, что пролежит, подключенный к аппарату жизнеобеспечения, бесконечно долгие шесть лет, три месяца, пять дней, восемь часов, две минуты ровно, пока не умрет от кровоизлияния в мозг. И еще больше времени пройдет здесь, в Тихом Доме, где, будто в черной дыре, часы останавливались, так что впереди ждала бесконечность. Он хотел кричать, но у него не было рта. [1]
Герман Шендеров
Вероника хотела завести кота, чтобы было кого гладить, но Ангелина Петровна страдала аллергией на шерсть. Когда живешь в коммунальной квартире, надо считаться с соседями. Вероника мечтала переехать из этой дыры, пропахшей чужой одеждой и чужой едой. Она подсчитала, что если каждый месяц откладывать треть зарплаты, то уже через пару лет можно обменять постылую комнату на малосемейку. Но когда у нее скапливались хоть какие-то деньги, обязательно случались катастрофы, требующие непредвиденных трат: то сапоги порвутся, то хрустнет коронка на зубе.
Вероника давно решила, что судьба против нее. Иногда казалось, что и проживать эту жизнь до конца не стоит. Но Вероника не была самоубийцей какой-нибудь. Она твердо знала, что доживет потихоньку, пусть и без надежды на лучшее. Она работала продавцом в магазине хозяйственных товаров, получала кое-какие деньги, собирала волосы в косу и рано ложилась спать.
В четырехкомнатной коммуналке, кроме Вероники, жили престарелая учительница физики Ангелина Петровна и маленький пьющий мужичок Альфонсо. Физичка была женщиной тихой, рассудительной. Всякое лето она уезжала путешествовать, а потом отмечала на висевшей в коридоре карте города, в которых побывала. Если бы не ее привычка курить в ванной и аллергия, мешавшая завести кота, Вероника ничего не имела бы против такого соседства. Другое дело Альфонсо. Тот клянчил деньги, а выпив, настойчиво предлагал свою задрипанную любовь.
Альфонсо утверждал, что по вероисповеданию он католик, что его дед воевал в Испании и назвал внука в память о товарище, погибшем от франкистской пули. «Ты знаешь, у меня ведь и полное имя есть, – томным полушепотом сказал как-то раз Альфонсо, пытаясь приобнять Веронику. – Послушай, как звучит: Альфонсо Педро Энрике Мария и Тодос Сантос. Красиво? Только ты не рассказывай никому, а то мужики будут меня педрилой называть и Хулио Иглесиасом. Это наш с тобой секрет, сеньорита». В ответ на оказанное доверие Вероника стукнула по ручонке, заползшей ей на бедро. В этой квартире определенно нельзя жить в спокойствии.
Вероника просыпалась чуть свет, принимала ванну, запиралась в комнате на два оборота и начинала расчесывать волосы. Когда-то бабушка говорила, что за гребень надо по десяти раз на дню браться. Но разве так успеешь? Только утром времени хватало, чтобы расчесаться как положено. Еще бабушка говорила: «Вероничка, не стриги волосы! С ними счастье прирастает». А насчет счастья кому как не бабке верить? У нее все было: и муж, и дом, и дети, и коса чуть ли не до щиколоток. Она понимала толк в счастье. И Вероника не стригла волос. Все подружки с модными каре давно повыскакивали замуж с разной степенью успеха, а она все растила и расчесывала свое счастье. Да видать, не доросло еще. Только до пояса едва дотянулось, а ниже – никак. «У женщины счастье сверху вниз растет, – говорила бабушка. – Сперва головой полюбишь, потом – сердцем, животом, и так пойдет до самых пяток». Вероника ничего по этому поводу сказать не могла.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments