Песня кукушки - Фрэнсис Хардинг Страница 43

Не-Трисс проснулась из-за кукареканья одинокого петуха. Она лежала на полу, глядя в тусклый потрескавшийся потолок, и прислушивалась, пытаясь вспомнить, где она. Нет, не за городом, птица кричит явно на чьем-то дворе. Но все равно это был громкий резкий звук, которому нет дела до изобретения будильников, приглушенного шума города или того факта, что до зари еще несколько часов.

В голову Не-Трисс осторожно прокрались воспоминания о предыдущем вечере. Она почувствовала себя вычерпанной до дна и опустошенной. Подумала, чувствуют ли то же солдаты, глядя на поле боя, превратившееся в грязную вытоптанную пустошь.

Из глубин этого безразличного опустошения всплыла одна-единственная мысль: «У меня осталось только два дня». Снова закукарекал петух, вызвав волну воспоминаний о разговоре с женщиной-птицей. Что она сказала? «Найди петуха и кинжал или нож… Иди по Меддлар-лейн до конца моста, встань лицом к кирпичам и иди… Тебе надо поговорить с Сорокопутом. Сорокопут создал Не-Трисс».

«Возможно — прошептал упрямый голос в голове Не-Трисс, — возможно, он знает, как сделать, чтобы я не рассыпалась на части. Возможно, мне не придется умирать через два дня».

Даже если у него нет ответа на ее вопрос, она должна с ним поговорить. Он работал на Архитектора и может знать о его планах. Возможно, он в курсе, что произошло с настоящей Трисс и с Себастианом. Какова ни была их судьба, они оба отчаянно нуждаются в помощи. «Я не хочу умирать. Я буду бороться до последней секунды, пока не рассыплюсь. Но если все, что у меня есть, — это два дня, я сделаю так, чтобы они что-то значили. Каждая минута».

Не-Трисс села, случайно задев Пен, свернувшуюся клубочком рядом с ней. Пен горько нахмурилась и сжалась в тугой комок, словно несчастный ежик.

— Убирайся, — едва промолвила она. — Ненавижу тебя.

Не-Трисс глядела сверху вниз на свою не-сестру, и, несмотря на ни что, по ее лицу расплывалась улыбка. Пен умудрялась воевать даже во сне, но гримаса придавала ей жалкий, детский и немного комичный вид.

— Ладно. — Не-Трисс выскользнула из-под клочка прикрывавшего ее крошечного одеяла и подоткнула его вокруг Пен. — Оставайся тут и спи.

Пальто и шлем Вайолет валялись на стуле — знак, что их хозяйка вернулась и легла спать. Не-Трисс на цыпочках подкралась к окну, дрожа от холода, и отдернула занавеску. Она потерла мутное стекло рукавом, и на нем осталось белое пятно. Окно было не запотевшим, как она сначала подумала, — его покрывал тонкий слой льда. Сквозь стекло виднелось низкое, желтовато-серое небо, улица была пустынной.

Если верить часам, сейчас десять минут пятого. С каждым часом на улице будет все больше и больше людей. Если она хочет проскользнуть по Элчестеру незамеченной, не рискуя столкнуться с друзьями семьи, то чем раньше она выйдет, тем лучше. Не-Трисс покопалась в коробке с вещами Вайолет и нашла кухонный нож и мешок, которые решила позаимствовать. «Лучше оставить Пен здесь, — подумала она, надевая жакет и разыскивая туфли. — Она еще маленькая и слишком много болтает, а мне, может быть, придется отправиться в опасное место…»

За ее спиной послышался шорох одеял. Она обернулась и увидела, что Пен сидит и ерошит волосы.

— Куда ты идешь?

Не-Трисс смутилась. Казалось, она исчерпала свой запас лжи.

— Я собираюсь украсть петуха, потом пойду к мосту Победы, — призналась она. — Но я вернусь через несколько часов. Ложись спать, сейчас четыре часа утра.

— Ты должна взять меня с собой! Ты где-то шныряла без меня! — Пен нахмурилась и потерла глаза, и Не-Трисс усомнилась, поняла ли девочка ее слова. — И я голодна, — добавила Пен.

— Тогда оставайся тут, — ответила Не-Трисс, почти справившись с раздражением в голосе и продолжая искать туфли. — Вайолет покормит тебя, когда проснется.

— Но я хочу есть сейчас, — упрямо заявила Пен. — А ты нет?

К своему удивлению, Не-Трисс обнаружила, что не голодна. Хотя ночью она была на грани. Она проснулась, умирая от голода, и первое, на что наткнулись ее глаза, были… Ох. Не-Трисс наклонилась и подняла с пола сиротливую пряжку от туфли. Она была погнута и испещрена небольшими углублениями, похожими на следы острых зубов. Пен передвинулась, чтобы взглянуть на пряжку, потом с ужасом и отвращением уставилась на Не-Трисс.

— Ты съела туфли Трисс!

— Не важно, — твердо ответила Не-Трисс, положив пряжку в карман. — Босиком быстрее.

Странно, но, как только Пен уяснила, что Не-Трисс собирается украсть петуха, из ее головы полностью вылетели все мысли о сне и завтраке. Вскоре стало ясно, что, попытайся Не-Трисс отделаться от Пен, она рискует спровоцировать ссору, которая разбудит не только Вайолет, но и весь Элчестер.

— Я нужна тебе, — объяснила Пен. — Постою на стреме. Если покажутся полицейские, прокричу совой.

Они юркнули из комнаты Вайолет, спустились по лестнице и выскользнули из дома. К счастью, ключ висел на крючке у входной двери. Когда дверь за ними закрылась, Не-Трисс остановилась, внимательно посмотрела на окна и с любопытством потерла стекло.

— Что такое? — прошептала Пен.

— Ничего. — Не-Трисс прикусила губу. — Снаружи на этих окнах нет льда. А в комнате Вайолет есть, причем изнутри.

Она снова вспомнила одинокую снежинку, упавшую с чистого неба и приземлившуюся между башмаков Вайолет.

Петух так и не узнал, кто на него напал. Только что он был королем маленького грязного дворика, гордо выступавшим между насестов среди своего рыжего гарема. В следующую секунду на него напали, накинув на голову пахнущий духами мешок. Запрыгнув на забор, Не-Трисс вцепилась в него пальцами ног и порадовалась, что она босая. Петух оказался больше, чем она ожидала, и поначалу ей было трудно справиться с ним. Но чуть погодя он перестал яростно трепыхаться и лишь продолжил нервно подергиваться.

Она соскочила на улицу, и Пен посмотрела на нее одновременно с восхищением и неодобрением.