Прибытие на Марс - Иван Беров Страница 43

Глоток ароматного черного кофе быстро привел мысли Алика в порядок и прогнал прочь сомнения и дурные мысли.

Неожиданно Ковалевский громко хлопнул в ладоши, чем заслужил внимание всех присутствующих. Все как один вмиг прекратили разговоры и внимательно следили за каждым словом куратора.

– Спасибо, – Ковалевский искренне высказал слово благодарности, так как понимал, что это вызвано не только субординацией в связи с правилами галактического кодекса. Похоже, его вежливость и деликатность, а также умение вовремя отпустить какую-нибудь шутку соискали ему большие симпатии и уважение членов команды. Однако куратор не собирался просто так стоять и смотреть на восемнадцать пар глаз, держащих его в поле зрения.

– Вам всем уже известно моя имя – Ковалевский Лев Егорович, – сказал он, после чего последовала непродолжительная пауза, словно это куратор студенческой группы выступал на учебном семинаре и, делая непродолжительные паузы, давал возможность своим слушателям записать полученную информацию. Но вместо стандартного для учебного процесса молчания аудитория иронически заулыбалась – все уже с ним, похоже, были знакомы.

– Как вы знаете, нам предстоит неопасная, но интересная научная задача по исследованию новой планеты. В данной экспедиции я являюсь куратором нашей исследовательской группы и представляю интересы мистера Альфреда Джорджа Ридлока. Срок исследований составляет три месяца, включая время прилета и отбытия. Средний размер гонорара достигает двухсот тысяч кредитов. В состав группы включены дополнительные охранные и медицинские кадры в лице Басама Гоя и Линды Сименс.

Из сидящих за столом поднялись двое: светловолосый мужчина небольшого роста и женщина лет сорока с длинными волосами пепельного цвета.

– Среди нас находится также андроид, чьё кодовое имя можно перевести как Штерн. – И тут всеобщее внимание переключилось на сидящего в конце стола субъекта, облаченного в синтетический комбинезон. Небольшого роста, стандартной человеческой комплекции с неприметной наружностью и лицом мужчины среднего возраста. Когда он поднял вверх свою тонкую руку и скривил губы в улыбке, кают-компания наполнилась дружным хохотом и аплодисментами. Хлопали все, включая Ковалевского.

– Ко мне есть какие-нибудь вопросы или возражения? – прозвучал последний вопрос Ковалевского. Ответом ему послужила тишина.

– Замечательно, – с еще большим энтузиазмом продолжил куратор, – Объявляю пятнадцатиминутный отдых, а затем всем быть в своих креслах в полной готовности к старту. Через полчаса отправляемся.

Полет звездолета длился вот уже целых два часа с того момента, когда было получено подтверждение разрешения на взлет. Алик, равно как и все остальные, занял свое место в кресле под номером сто три и еще до старта включил стоящий перед ним маленький дисплей бортового компьютера. Крохотный плоский экран отчетливо показывал всю необходимую информацию о состоянии двигателей, системы жизнеобеспечения и работе всех остальных, не менее важных систем корабля. После взлета, который продолжался около тридцати минут, нарушений никаких не было, однако в какой-то момент скорость корабля резко увеличилась с такой силой, что Алика буквально вдавило в кресло, а в груди перехватило дыхание.

«Телепортация», – промелькнуло в голове Алексея.

Так всегда бывает при резком старте на корабле из космоса. «Довольно мерзкое ощущение», – сразу вспоминались слова одного из преподавателей астрофизики в Академии. К несчастью, Алик не мог узнать об эмоциональном и физическом состоянии других членов команды – кресло было достаточно глубоким, чтобы уменьшить угол обзора, – но с уверенностью мог сказать, что лучше всего сейчас Штерну – предел прочности его конструкции был рассчитан на более высокие перегрузки. Однако неприятные ощущения прошли после первых шестидесяти минут полета. Даже все еще слегка болевшие ребра и легкие уже делали размеренные глубокие вдохи и выдохи. Но появилась другая причина для размышлений – шестьдесят минут нахождения в поле телепортации: какой же является конечная остановка?

Размышления по поводу курса корабля и воспоминания лекций по астрономии были прерваны неожиданным толчком в грудь. Со стороны это выглядело так, будто воздух вокруг стал твердым и ударил всей своей массой. На какой-то миг Алику показалось, что он теряет сознание и сейчас снова увидит перед собой доброго доктора Арни и услышит его знаменитое: «Так, принц, просыпайся». Но мечты остались мечтами, а кошмарные ощущения сменились настоящим кошмаром – звездолет совершал посадку. Судя по тому, как трясло корпус звездолета, можно было угадать, что корабль вошел в плотные слои атмосферы, а ощущение того, что твой желудок резко опускается вниз, говорило о том, что снижение происходит с достаточно большой скоростью на двигателях вертикального взлета.

Наконец всё! Голова догнала упавший практически на пол желудок, а всё вокруг угрожающе затряслось с такой силой, будто корпус звездолета сейчас разорвет на части. «Догоняющий Солнце» совершил посадку.

Первое, что хотелось сделать Алику после того, как были ослаблены ремни безопасности – это зажать голову руками и избавиться от тошноты, тисками сжимавшей желудок. Только привычка часто отходить после различных физических потрясений помогла Алексею справиться с тошнотой. А вот другим членам команды подобный подвиг удалось совершить не всем – с разных сторон доносились стоны и рвотные спазмы.

Через пятнадцать минут все понемногу начали приходить в себя. Вот показалась лысая голова Джереми Айронса, он самый первый встал на ноги, и поэтому его мощная фигура гордо возвышалась над ровными рядами летных кресел. Алику удалось услышать голосок юной Серин, сопровождаемый писклявым женским смехом. Еще одна удачная, но не к месту шутка Ковалевского – похоже, этому было всё нипочём. Единственное, что нарушило царившую атмосферу страдания, было сообщение, раздавшееся из динамика:

– Поздравляю, коллеги. Полет прошел успешно. – Алик мысленно обругал себя за свою несообразительность. Как он мог не сообразить, кто будет пилотировать звездолет до места назначения? Голос, раздававшийся из динамиков, хоть и был искажен, но однозначно выдавал синтетическую речь – голос принадлежал Штерну. – Все системы корабля работают нормально. Пункт назначения достигнут. Показания жизнеобеспеченности за бортом корабля нормальные: температура двадцать пять градусов по Цельсию, газовый состав атмосферы пригоден для дыхания. Желаю удачи.

«Спасибо», – только и мог мысленно ответить Алик на странное для робота завершение речи. Такого можно было ожидать от Ковалевского, но никак не от робота. Но сил спорить и выяснять всё равно не осталось.

Аккуратно приняв вертикальное положение, Алик осторожно направился к выходу на нижнюю палубу – хотелось взглянуть на состав атмосферы самому, безо всяких приборов и сообщений. По дороге его догнала женщина с длинными пепельными волосами. Линда Сименс – имя всплыло в голове само по себе. Алик посмотрел на её неплохую фигуру, изгибы которой так изящно были подчеркнуты светло-зеленым комбинезоном.

Шлюзовая дверь, ведущая в просторы неизвестной планеты, с громким шипением открылась. И тут же пепельноволосая спутница, которая была рядом последние пятнадцать минут, сделала замечание: