От полуночи до часа кошмаров - Вольфганг Хольбайн Страница 41

— Как ты себя чувствуешь? — спросила Юдифь. В то время как в поведении Элен явно недоставало сочувствия или хотя бы заботы, в лице Юдифи этого было с избытком — в той его части, которую я в состоянии был узнать. Что касается остальной половины лица, на нем были явны следы работы Элен. Очевидно, что ее способности как медсестры были не лучше, чем навыки врача. А я надеялся, что как врач она хотя бы лучше. Полдюжины кое-как наляпанных кусков пластыря лишь слегка прикрывали раны, а из уха торчал неаккуратно сложенный комок ваты. Юдифь была бледна, как и Мария, которая сидела чуть в стороне, на одном из стульев, скрестив на груди руки, и беспокойно оглядывалась по сторонам, словно в поисках мышиной норки, куда она могла бы забиться.

Не хватало только Эда. Но Эд был…

— Эд, — пролепетал я. Мой язык тяжело ворочался во рту и не слушался меня. — Что с Эдом? Где…?

— Он там лежит, — ответила Юдифь. Она сделала движение головой в направлении кухонного стола, но я вдруг спохватился, вспомнив пылающий бикфордов шнур, проходящий через мой затылок, и не стал поворачивать голову вслед за ее жестом. Вместо этого я облокотился на стул и максимально выпрямился, чтобы подняться вверх. Сначала мне стало дурно, все закружилось перед глазами. Ноги сделались ватными и, казалось, не выдержат моего собственного веса. Но через несколько секунд приступ слабости прошел и исчезло чувство, что моя голова вот-вот лопнет. Если это был приступ мигрени, то он был самый странный из тех, что я могу припомнить.

— Пожалей себя, тебе еще рано бегать на марафонские дистанции, — поспешила с советом Элен. Возможно, она права, но я все равно ее проигнорировал. Я с трудом преодолел расстояние до стола, а когда я подошел к нему, мне пришлось схватиться за его грубую столешницу. Головной боли, которая могла вернуться, я не почувствовал, но мое сердце стучало. Мне вдруг стало страшно смотреть на Эда. Будь он жив, я охотно дал бы ему в зубы, но мне совсем не хотелось видеть его мертвым.

Но мне и не пришлось. Эд не был мертв. Он представлял собой душераздирающее зрелище, и если бы он только был в сознании, он наверняка бы пожелал в этот момент быть мертвым, но он был жив. Его футболка была разрезана вдоль тела, и было видно, что его грудь усеяна маленькими колотыми ранами, ушибами и гематомами, они уже начали переливаться всеми цветами радуги. Голова его была забинтована, как у мумии, оставались лишь маленькие щели на месте глаз, носа и рта. Несмотря на большую толщину, бинт кое-где промок от крови насквозь.

Он был без сознания, но еще жив, хотя я и не понимал, как это возможно. До того, как я сам потерял сознание, я видел, как острия крепостной решетки длиной с ладонь проткнули крышу кабины и вонзились ему в затылок и шею. Он просто не мог выжить. Но он выжил.

— Да, ему не позавидуешь, — прокомментировала Элен, которая подошла к столу следом за мной, будто читая мои мысли. — Это похоже уже на Божий промысел.

— Божий промысел?

Элен как бы между прочим пожала плечами.

— Назови это как хочешь. Всем известно: маленькие дети, пьяные и слабоумные имеют особенно могущественного ангела-хранителя.

Я гневно взглянул на нее. Я не выносил Эда, я не был бы в безграничном горе, даже если бы Эд умер. И все же то, как она говорила о нем, вызывало у меня ярость. А чего, собственно, я ждал от нее?

— Еще на ширину ладони вперед, и он бы превратился в шашлык, — невозмутимо продолжала она. — А так у него только тяжелое сотрясение мозга, не думаю, правда, что там было чему особо сотрясаться, да на затылке резаная рана, которая почти до кости. И куча синяков и ушибов. Но думаю, ничего серьезного. — В это мгновение мне показалось, что она говорила почти с сожалением.

— Он выживет? — спросил я. Мой голос прозвучал хрипло, но я старался убедить себя в том, что это из-за моего собственного состояния, а не из-за охватившего меня сочувствия к Эду.

Элен пожала плечами.

— Я сделала все, что смогла. Я врач, а не целитель Вуду, понимаешь?

Казалось, она испытывала потребность защищаться, потому что она с досадой показала на стул с инструментами и принадлежностями для пыток.

— С таким арсеналом многого не сделаешь. Но парень крепкий, а то я уже боялась худшего.

— Надеюсь, он выживет? — спросила Юдифь.

— Конечно, дорогуша, — сказала Элен. — Не многим на его месте так бы повезло. Я думаю… — она нахмурила лоб, как будто напряженно размышляла, — процентов семнадцать таких счастливчиков.

Несколько мгновений она ждала ответа, но напрасно, затем пожала плечами и повернулась, чтобы быстрым шагом подойти к старомодной раковине. Когда она повернула кран, раздался шум, похожий на приближающееся землетрясение, но через несколько мгновений он утих, и из крана потекла тоненькая коричневая струйка воды. Один вид этого вызвал у меня легкое чувство отвращения, но Элен невозмутимо взяла с раковины кусок мыла и начала мыть руки.

— Должно быть, он потерял много крови, — сказал я. — Ты можешь что-нибудь с этим сделать?

— Я зашила раны и, как могла, остановила кровотечение, — Элен даже не потрудилась повернуться ко мне, говоря все это. Она понюхала кончики своих пальцев, демонстративно поморщила нос и начала намыливать руки заново. Должно быть, она никак не могла избавиться от запаха дешевого одеколона. — Конечно, по-хорошему, его надо госпитализировать, но думаю, он выглядит хуже, чем есть на самом деле.

— Чего нельзя сказать о моем автомобиле, — раздался ворчливый голос. Я до сих пор даже не замечал, что Цербер — Карл, если быть точным, хотя кличка ему больше подходила, — тоже здесь. Он стоял возле двери, облокотившись о стену, со скрещенными на груди руками и выглядел очень устало и столь же раздраженно. И, пожалуй, слегка растерянно или смущенно. Мария бросила на него укоризненный взгляд, который он совершенно не намерен был принимать во внимание, он опустил руки вниз и медленно подошел к Эду, при этом он смотрел на него таким злобным взглядом, как будто собирался довершить то, что не сумела сделать крепостная решетка. — Моя тачка превратилась в груду металлолома.

— Да что вы? — ехидно заметил Стефан. — В таком случае ничего особенно не изменилось.

Цербер старательно сверлил взглядом Стефана, и мне показалось (а может, и не мне одному), что он раздумывал, глядя на широкие плечи и воинственный вид Стефана, как повести себя.

— Да, автомобиль был старым, но в полном порядке, — проворчал он. — Так что поделом ему будет, если он…

Не успел он договорить, как Стефан широко взмахнул руками и в два прыжка очутился возле него. Без малейшего труда он схватил одной рукой не такого уж тщедушного хозяина гостиницы, поднял его в воздух, словно совсем не замечая его веса, сделал несколько шагов и с такой силой шмякнул Цербера о стенку, что он только присвистнул сквозь стиснутые зубы. Элен прекратила свои попытки соскоблить кожу со своих пальцев и каким-то скучающим видом наблюдала за происходящим, а Юдифь испуганно поднесла ладонь ко рту.