История похитителя тел - Энн Райс Страница 41

Часто, едва наступали сумерки, я торопился на площадь инаблюдал, как приходят и уходят люди. Мне нравился запах воска; нравилосьмаленькое, смутно вырисовывающееся в полутьме церковное здание, которое,кажется, за целый век не изменилось ни на йоту. Я со свистом вздохнул, сунулруку в карман, вытянул пару смятых долларов и опустил их в латунную щель.

Взяв длинный восковой фитиль, я окунул его в старый огонек,поднес пламя к свежей свече и завороженно смотрел, как разгорается яркийоранжевый язычок.

«Что за чудо, – думал я. – Один крошечный огонекспособен создать столько других огоньков; одна крошечная искра способна поджечьцелый мир. Надо же, одним простым жестом я увеличил суммарное освещениевселенной!»

Это поистине чудо, и ему никогда не будет объяснений, и нетни Бога, ни дьявола, беседующих в парижском кафе. И все-таки, когда в своихгрезах я вспоминал безумные теории Дэвида, они приносили мне успокоение.«Плодитесь и размножайтесь», – сказал Господь, великий Господь, Яхве. И изплоти двоих возникло множество детей, как будто из двух крошечных огоньковразгорелся пожар…

Внезапно в церкви раздался шум, резкий, отчетливый, словнокто-то шагал намеренно тяжелой поступью. Я изумленно застыл, не понимая, какмог не почувствовать чьего-то присутствия. И вдруг мне вспомнился Нотр-Дам…звук детских шагов на каменном полу… Меня охватил страх. Она здесь? Еслизаглянуть за угол, на сей раз я ее увижу – может быть, на ней будет шляпка,кудри растрепались от ветра, руки в шерстяных митенках, и она воззрится на менясвоими громадными глазами. Золотые волосы, прекрасные глаза…

Опять послышался какой-то звук. Как же я ненавидел свойстрах!

Я очень медленно повернулся и увидел возникающий из тенилегко узнаваемый силуэт. Луи. Всего лишь Луи. Свечи постепенно высветили егоспокойное, слегка мрачное лицо.

На нем был пыльный пиджак тускло-серого цвета, воротникпоношенной рубашки расстегнут; казалось, Луи даже слегка замерз. Он медленноподошел и твердой рукой сжал мое плечо.

– С тобой опять случится что-то ужасное, – сказал он, ив его темно-зеленых глазах заиграло пламя свечей. – Вот увидишь.

– Я выиграю, – ответил я с неловким смешком. Головакружилась от счастья, что он рядом. – Ты еще не понял? Я всегда выигрываю.

Но меня потрясло, что он нашел меня, что он пришел передсамым рассветом. Я все еще не мог прийти в себя от безумных видений, отощущения ее присутствия, как во сне, и мне нужно было узнать, зачем она пришла.

Луи тревожил меня: бледная кожа, длинные тонкие руки – онказался таким хрупким! Но от него, как и всегда, исходила холодная сила, силатого, кто привык поступать обдуманно, кто не поддается импульсам ирассматривает проблему со всех сторон, кто осторожен в выборе слов. И никогдане играет с восходящим солнцем.

Не сказав больше ни слова, он бросился прочь и выскользнулна улицу. Я последовал за ним, даже не заперев двери, – что, полагаю, былонепростительно, ибо нельзя нарушать покой церквей, – и наблюдал, как онидет в холодной темноте по тротуару мимо Понталба-апартментс.

Он торопился, но даже в спешке все движения его были грациозными,он шел легкими широкими шагами. Приближался рассвет, серый, смертоносный,витрины под нависшей крышей уже тускло заблестели. Я, наверное, выдержал бы ещеполчаса. Он – нет.

Мне вдруг пришло в голову, что я даже понятия не имею, гдеспрятан его гроб, и далеко ли ему до него добираться.

Прежде чем скрыться за ближайшим к реке углом, Луи обернулсяи помахал мне рукой – и в этом жесте было больше любви, чем во всех сказанныхим словах.

Я вернулся, чтобы запереть церковь.