Любовник роз - Ярослава Лазарева Страница 40

Утром, совершенно невменяемая, я отправилась на пляж… Хотела погулять, освежить мысли, охладить голову, попытаться прийти в себя. Было очень рано, легкий туман окутывал море, оно казалось залитым дымчатым переливчатым оловом, но даже эта красота не выровняла моего состояния. Наоборот, мне становилось все хуже. Я шла и шла по кромке воды, она охлаждала мои босые ноги, но душа горела. И я хотела лишь одного: не быть, избавиться от этой жгущей изнутри боли…

Пляж был пустынным. И вот я увидела девушку. Она сидела у воды, ссутулившись и обняв колени. Когда я брела мимо, она повернула голову, ее бледное лицо с заплаканными глазами исказила страдальческая гримаса, и я будто увидела себя в зеркале. Это и заставило остановиться.

– Мне так плохо! – жалобным голоском проговорила она.

И я подошла. Зачем, зачем я это сделала? Все могло быть иначе! Я села рядом. Моника начала рассказывать душераздирающую историю о том, как ее вчера вечером бросил возлюбленный. И она словно под кальку повторяла мой случай. Тогда это показалось мне знаком свыше. И когда она прошептала его имя: „Эдуард“, я покрылась холодным потом. Ведь моего любимого звали похоже – Эдвард. Я вздрогнула и сгребла влажный песок скрюченными пальцами. Это был знак! Именно так я восприняла созвучность имен. А Моника начала описывать, как она была счастлива и как все закончилось. Ее слова будто опутывали мой мозг паутиной, я все глубже погружалась в бездну беспросветного мрака отчаяния. И когда Моника встала, взяла меня за руку и пошла в воду, я ощутила счастье скорого избавления от мучений. Но вот она остановилась, ее медово-желтые глаза сияли, улыбка была ангельской, так мне тогда казалось. Она спросила, готова ли я расстаться с жизнью по собственной воле, и выпустила мою руку. Я была готова.

Когда я начала погружаться, то на один миг сознание вернулось, инстинкт самосохранения сработал, я попыталась выплыть на поверхность и глотнуть воздух. Но перед глазами появилось лицо моего любимого Эдварда, его синие глаза смотрели прямо в душу, внутри у меня все похолодело, воля ослабла, я снова захотела лишь одного: не быть.

Когда я очнулась, то сначала не поняла, что происходит. Я находилась на берегу, видела море, пляж, но как-то странно, словно сквозь пелену. И звуки были приглушенными, будто мои уши забивала вата. Тело я почти не чувствовала, создавалось ощущение, что я зависаю над землей и мои ноги не касаются песка. Передо мной стояли улыбающиеся Моника и… Эдвард. В первый миг я подумала, что попала в рай и вижу утонувшую вместе со мной Монику. Но что здесь делал мой возлюбленный?

– Что это? – растерянно спросила я и не узнала свой голос.

Он шелестел как бумага.

– Твоя новая жизнь, – с улыбками ответили они.

– Вы ангелы? – спросила я. – Я на небе?

Моника расхохоталась. И я заметила, как проступил страшный лик через ее хорошенькое личико. На миг такой же лик монстра я увидела и сквозь красивые черты Эдварда. И испугалась до обморочного состояния.

– Самые сильные и вкусные эмоции именно после перехода! – сказала Моника и облизалась, словно кошка, увидевшая рыбу.

– А то! – расхохотался Эдвард. – И хоть этот аморф по праву принадлежит тебе, именно ты перевела эту дурочку на другую сторону, но и я приложил руку. Так что угощай!

Я ощутила мучительный отток чего-то важного из моего тела, боль и все усиливающуюся слабость, словно последние жизненные силы кем-то высасывались. И, обмирая от ужаса, начала понимать, кем…»

Виктор вернулся на виллу под утро. Он чувствовал себя опустошенным. Мария не выходила их головы. Он знал, что нельзя привязываться к аморфам и уж тем более жалеть их. Они сами выбрали путь и должны испить чашу до дна. Виктор, прежде чем лечь спать, аккуратно записал рассказ Марии в специальную тетрадь. Когда-то Идрис подсказал ему такой способ разгрузки психики.

– Хоть ловец и наделяется сверхспособностями, но он все равно остается человеком, – наставлял его высший. – Поэтому происходит из года в год раскачка эмоционального фона. Бороться с этим трудно, но необходимо.

– Я могу превратиться в неизлечимого неврастеника? – не на шутку испугался Виктор.

– По идее нет! – неохотно ответил Идрис. – Так что веди дневники, записывай особо поразившие тебя истории, сохраняй интересные цитаты и афоризмы. Это всегда и всем помогало. Пока ты пишешь, мозг систематизирует, раскладывает все по полочкам, от этого мысли приходят в порядок. Эффект отличный: изложив чью-то историю на бумаге, ты словно запечатываешь ее в тетрадь и освобождаешь память.

И Виктор старался все записывать. Но Мария вызывала особую жалость, и даже сейчас, закрыв страницу с ее историей, он продолжал думать об этой женщине.

«Наверное, я сильно переутомился за последнее время, – размышлял Виктор. – Совет, затем опасные игры Соланж, да и Моника тут болтается постоянно и действует на нервы… Пора мне уехать с Лидо! Необходимо сменить обстановку!»

Из записной книжки:

«Космогоническая концепция розенкрейцеров», цитаты: